Почему бы не поискать Ноев Ковчег в горах Путорана? Где разбился самолет...
— У тебя умер богатый дядя, помнишь? Говори всем, что ты понемногу питаешься из своего нежданного наследства, стараясь протянуть по возможности дольше, пока не напишешь книгу. Разве не сидит в каждом учителе литературы не реализованный писатель? Или, может, я ошибаюсь?
Конечно, он не ошибался.
Он сидел и смотрел на меня — сам осунувшийся, ужасно похудевший, но с сочувственным выражением. Вероятно, даже жалостно смотрел на меня. В конце концов, он проговорил, очень мягко:
— Большое это дело, разве не так?
— Так, — ответил я. — Но Эл…мужик…я…… я простой, маленький человек.
— То же самое можно сказать об Освальде. О том злодее, который стрелял из засады. А если верить сочинению Гарри Даннинга, его отец простой подлый пьяница с молотком.
— Он теперь уже никто. Он умер от острого отравления в штатной тюрьме Шоушенк. Гарри говорил, что, вероятно, от плохих вытяжек[123]. Это такая…
— Я знаю, что такое вытяжки. До черта этого видел, когда служил на Филиппинах. Даже сам пил, к моему стыду. Но он не мертв там, куда ты собираешься. И Освальд тоже.
— Эл…я понимаю, ты болен, и знаю, как тебе больно. Но не мог бы ты поехать со мной в харчевню? Я…… — в первый и в последний раз я использовал его собственную форму обращения. — Дружище, я не хочу начинать это в одиночестве. Я боюсь.
— Да я бы такого ни за что не пропустил. — Он подхватил сам себя под подмышку и встал с гримасой, от которой у него завернулись губы. — Возьми этот портфель. Пока я буду одеваться.
Было четверть восьмого, когда Эл открыл замок серебристого трейлера, который его знаменитые фетбургеры звали своим домом. Хромированные вещи, которые блестели за барной стойкой, сейчас выглядели призраками. Стулья, казалось, шепчут: «Никто не усядется на нас вновь». Большие старомодные конфетницы-шейкеры, казалось, шепчут: «Никто не будет сахарить из нас больше ничего…праздник закончился».
— Уступаем место «Л.Л.Бину», — произнес я.
— Так и есть, — кивнул Эл. — Долбанное торжество прогресса.
Он запыхался, ему не хватало воздуха, но не остановился отдохнуть ни на минутку. Он повел меня за барную стойку к двери склада. Я шел следом, перекладывая из руки в руку портфель, внутри которого находилась моя новая жизнь. Это была ретро вещь, с пряжками. Если бы я зашел с таким в свой класс в ЛСШ, большинство учеников встретили бы меня смехом. Несколько других — те, которые имеют зародыш чувства стиля — возможно, зааплодировали бы такому ретро-фанку.
Эл открыл дверь в царство запахов овощей, специй и кофе. Он вновь протянул руку над моим плечем, чтобы включить свет. Я вглядывался в серый линолеум пола так, как человек может вглядываться в водоем, который кишит голодными акулами, и когда Эл дотронулся до моего плеча, я вздрогнул.
— Извини, — сказал он, — но тебе нужно взять это. — Он держал пятидесятицентовую монету. Полбака. — Мистер Желтая Карточка, помнишь его?
— Конечно, — на самом деле я совсем о нем забыл. Сердце у меня билось так сильно, что я чувствовал, что даже глаза пульсируют в моих глазницах. Во рту распространялся вкус старого носка, и когда он вручил мне монету, я ее едва не упустил.
На прощание он меня еще раз критически осмотрел.
— Джинсы для начала сгодятся, но тебе следует пойти в магазин мужской одежды Мэйсона в конце Мэйн-стрит и приобрести себе какие-нибудь брюки, прежде чем ты отправишься на север. Шерстяные или хаки сгодятся на каждый день. Банлоновые[124] как парадные.
— Банлоновые?
— Просто спросишь, там знают. Тебе также понадобятся несколько парадных рубашек. А к ним и костюм. Также несколько галстуков и зажим. Купи себе также шляпу. Не бейсболку, а хорошую летнюю, из соломки.
Слезы навернулись у него в уголках глаз. Это напугало меня сильнее, чем то, что он мне говорил перед этим.
— Эл? Что не так?
— Я просто боюсь, не меньше твоего боюсь. А впрочем, нет смысла в сентиментальной сцене прощания. Если ты вернешься, то окажешься здесь уже через две минуты, неважно, сколько ты пробудешь в 58-м. Я как раз успею включить кофеварку. Если все выйдет, мы с удовольствием выпьем по чашечке вместе с тобой, и ты расскажешь мне все, что и как.
Если. Какое многозначительное слово.
— А еще ты сможешь прочесть молитву. Времени на это хватит, разве не так?
— Конечно. Я помолюсь, чтобы все прошло аккуратно и гладко. Смотри, не разрешай тому миру одурманить себя так, что забудешь, что имеешь дело с опасным типом. Даже более опасным, чем Освальд, возможно.
123
Алкоголь, который добывается из ваксы, зажигательных или чистящих средств и других химикатов.
124
Ban-Lon — одно из ранних торговых названий гофрированного нейлона (кримплена).