137  

Мое предисловие к «Рождественской песни» (в несколько ином виде) было напечатано двадцать четвертого декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года в «Глоб энд мейл» под заголовком «Их верный друг и слуга»; в его нынешнем виде оно печаталось как предисловие к диккенсовской повести, изданной «Модерн лайбрери» в девяносто пятом году.

Более ста пятидесяти лет назад Диккенс впервые выступил с публичным чтением «Рождественской песни». Это было на третий день Рождества. Собралось две тысячи человек, слушавших писателя с большим вниманием и часто прерывавших чтение аплодисментами. Чтение продолжалось три часа. В дальнейшем Диккенс еще не раз публично читал «Рождественскую песнь», но сокращал чтение до двух часов. После успеха первого выступления, через три дня он снова читал «Рождественскую песнь». Теперь его слушали уже две с половиной тысячи человек, в основном — трудящийся люд. Диккенс обратился к ним с просьбой, чтобы они и впредь приходили на его чтения. Он всегда считал простых людей своими лучшими слушателями.

«Они ничего не упускали, все правильно понимали, внимательно следили за сюжетом, смеялись и плакали, — пишет Диккенс, — и [они] вдохновили меня до такой степени, что я чувствовал: еще немного, и мы все во плоти вознесемся на небеса». Читаешь эти слова и жалеешь, что тебя там не было.

Диккенс настаивал, чтобы стоимость экземпляра «Рождественской песни» не поднималась выше пяти шиллингов — он заботился о доступности своей повести для возможно более широкой читательской аудитории. Как видим, здесь его беспокойство оказалось напрасным.

Гюнтер Грасс: король торговцев игрушками


В творчестве Гюнтера Грасса и поныне сохраняется юношеская неугомонность и порывистость. Сам он поражает отсутствием самоуспокоенности и всплесками энергии. Думаю, в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году все эти качества понравились немецким писателям из «Группы 47», присудившим Грассу премию за его первый роман «Жестяной барабан». За двадцать с лишним лет, прошедших со времени публикации, Грасс не превзошел своего первенца. «Die Blechtrommel», как он называется по-немецки, по-прежнему остается величайшим романом ныне здравствующего автора. В дальнейшем Грасс написал более четырнадцати книг, однако все они уступают «Жестяному барабану». Но что важнее — писатель не ограничился попытками превзойти свой первый роман. Он позволил себе смотреть на мир глазами пытливого человека, странствующего по свету. В свои пятьдесят четыре он сохранил стиль, с которым вошел в литературу, сохранил узнаваемость писательского языка. А когда Грасс написал «Жестяной барабан», ему был всего тридцать один год.

Одна из причин неувядающей молодости Грасса в том, что он не ставит видимых запретов ни своему неукротимому воображению, ни своим практическим делам в сфере политики. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году он написал почти сотню предвыборных речей для Вилли Брандта.[80] Его интерес к истории вылился в небольшой по объему, но очень насыщенный роман «Встреча в Тельгте», события которого разворачиваются в тысяча шестьсот сорок седьмом году — накануне окончания Тридцатилетней войны. Затем последовал большой, полный размышлений роман «Камбала». Там события начинаются еще в каменном веке и приводят читателя в наше время, где говорящая рыба (самец камбалы) предстает перед неким «Женским трибуналом», обвиняющим его в мужском шовинизме.

К радости читателей, Грасс не приобрел ни малейшего признака литературной отстраненности или интеллектуальной помпезности. Он находится в постоянном движении, бывая то предельно серьезным, то неутомимо шутливым. Грасс, пожалуй, — один из самых эксцентричных писателей современности. И писатели самобытные, такие как Габриэль Гарсиа Маркес, и писатели весьма традиционные, вроде Ежи Косинского,[81] образно говоря, «осенены» способностью, которой Грасс владеет лучше, чем кто-либо: на вполне реальном историческом ландшафте он создает героев, которые крупнее жизни и в то же время настолько яркие, что противопоставляют авторитету истории более значительный авторитет — неуемное воображение Грасса. Он не искажает историю, он превосходит ее своим воображением.

Возможно, когда-нибудь Грасс сбавит темп и напишет предисловие к собственному роману: либо к новому (если почувствует себя достаточно старым), либо (если у него хватит терпения оглянуться на прошлое) к старому; возможно — к очередному изданию «Жестяного барабана» или к менее популярным и более трудным для восприятия романам «Под местным наркозом», «Из дневника улитки» или «Собачьи годы». (Последний представляет собой пространный роман-одиссею, действие которого разворачивается в Германии военных и послевоенных лет. Этот роман неудачно сравнили с «Жестяным барабаном», что сказалось на его популярности.) Но пока такое время не наступило, пока у Грасса не возникло желания притормозить свое стремительное движение вперед и угомониться, углубившись в раздумья о былом, у нас нет лучшего общего предисловия к методам его гения, чем роман «Роды из головы».[82]

  137  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×