Т

— Послушайте, Кнопф, — ответил Т., — мне тоже в тягость эта бессмысленная дуэль. Но поверьте, я могу рассказать вам нечто такое, что полностью изменит ваш взгляд на происходящее. Проявим, наконец, некоторую взаимную терпимость...

— Терпимость? — усмехнулся Кнопф. — Вы изощренный и жестокий убийца, граф. С вашей бороды каплет кровь, а вы говорите про терпимость? Да вы просто хотите до конца насладиться моей смертью. Наверняка вы замыслили для меня что-то особенно мрачное...

— Не валяйте дурака, — сказал Т. — Давайте объяснимся, пока мы одни и нам не надо играть эти чертовы роли. Я давно хочу с вами поговорить.

— Да о чем же?

— Я расскажу вам то, что мне довелось узнать о причинах нашей, э-э-э... вражды. Видите эту лавку возле барака? Давайте уберем револьверы, присядем и поговорим.

XI

Пока Т. говорил, Кнопф внимательно осматривал свои рыжие тупоносые башмаки, хмурясь и пришептывая — словно прикидывая, не пора ли нести их в починку. Однако слушал он внимательно — когда Т. замолчал, он сразу же сказал:

— Значит, чтобы подытожить. Нас с вами создает некий демон по имени Ариэль, который является творцом и владыкой этого мира, так?

— Он не считает себя демоном, — ответил Т. — Он называет себя истинным человеком. И создает он нас не в одиночестве, а вместе с целой шайкой таких же сущностей как и он. Но вы правы — для нас с вами, разумеется, он демон. Или, скорее, бог — но не благой, а довольно злобный и недалекий.

— Вы находитесь в постоянном контакте с этим демоном?

— Не то чтобы в постоянном, — сказал Т. — Он сам выбирает, когда и в каком обличье появиться. Но общаемся мы часто.

— А про меня этот демон сообщил, что я тоже его творение, но по сравнению с вами как бы второсортное и эпизодическое?

— Да, в общих чертах так, — согласился Т. — Только не обижайтесь. Наша с вами природа такова, что глупо говорить о чьем-то превосходстве. Мы просто чужая выдумка, порождение мыслящих нас по очереди умов...

И Т. указал куда-то вдаль.

— Ага, — сказал Кнопф. — Понятно. Эти умы выдумывают нас с художественной целью?

— Да, — ответил Т. — Хотя при этом сильно сомневаются в художественной ценности своего продукта. Как я понял, их цель гораздо ближе к коммерческому скотоводству, чем к художеству.

Кнопф забарабанил пальцами по скамейке.

— Скажите, а эти ваши демоны рассказали, зачем вы идете в Оптину Пустынь? — спросил он. — И почему ваши попытки наталкиваются на такое ожесточенное сопротивление?

— Конечно, — сказал Т. — Я должен попасть туда, чтобы покаяться и примириться с церковью. Демонам это нужно для интриги, которую я сам не понимаю до конца.

— А как вам объяснили мою роль?

— Вы строите мне козни, чтобы было интересней.

— Значит, чтобы было интересней, — повторил Кнопф. — Лучшие агенты сыскного отделения гибнут как мухи, чтобы было интересней... И все?

Т. кивнул.

Где-то за рекой три раза громко пробил колокол. Звук у него был меланхолический и какой-то вопрошающий.

Кнопф встал с места и принялся быстро ходить взад-вперед перед лавкой — его, казалось, переполняли эмоции.

— Скажите, — спросил он, — доводилось ли вам слышать от вашего Ариэля про обелиск Эхнатона?

— Нет, — ответил Т.

— А про гермафродита с кошачьей головой?

— Тоже нет. А что это такое?

— Знаете, — сказал Кнопф, — как и большинство сыщиков, я по убеждениям материалист и атеист. Но после вашего рассказа я готов поверить в существование сверхъестественного мира. Может ли быть, чтобы вас действительно вели духи зла, как верят некоторые петербургские сановники?

— Меня? — от изумления Т. выпучил глаза. — Духи зла? Вы в своем уме?

— Хорошо-с, — сказал Кнопф. — Не желаете ли ознакомиться с моей версией происходящего?

— Будет любопытно.

Кнопф опустился на лавку.

— В тысяча восемьсот шестьдесят первом году, — заговорил он, — да-да, граф, именно в год освобождения крепостных, в Египте, в окрестностях древних Фив, нашли странную могилу. Сначала археологи решили, что это захоронение какого-то жреца, или, может быть, фараона, поскольку фараонов нередко хоронили тайно — но представьте себе изумление раскопщиков, когда в огромном саркофаге погребальной камеры они нашли разбитый на части обелиск. Его осколки были залиты битумным маслом и завернуты в бинты, словно мумия. От обелиска сохранились только фрагменты, но даже того, что египтологам удалось прочесть, оказалось достаточно, чтобы в дело вмешался Ватикан. Обелиск был уничтожен, а открытие навсегда скрыто от человечества...