Кошачье кладбище

ЛУИС, ТЫ ЧТО-ТО СКРЫВАЕШЬ? Я ЖЕ ВИЖУ. ДАЖЕ ЭЛЛИ ПОНИМАЕТ.

Странно. И Рейчел весь день сама не своя, словно ждет беды. Такое напряженное и нервное ожидание бывало у нее за день-два до месячных. То готова засмеяться, то — заплакать, то вдруг откуда ни возьмись — мигрень. Внезапно нападает, так же внезапно отпустит.

— Что, что плохое-то? — спросила она, глядя в зеркало на дочь.

— Не знаю, — повторила Элли. — Мне снилось что-то про Гейджа… Или про Чера. Не помню… Не знаю.

— Ну-ка, детка, расскажи все, что снилось.

— Будто я на Кошачьем кладбище. Меня туда привел Паксо и сказал, что скоро придет папа и случится что-то страшное.

— Паксо? — Рейчел пронзил безотчетный страх. Кто это? И почему имя кажется ей знакомым? Может, слышала где? Но сейчас ни за что не вспомнит. — Значит, какой-то человек по имени Паксо привел тебя на Кошачье кладбище.

— Да, так его звали. Он сам сказал. А еще… — Глаза у девочки выпучились.

— Ну, что же еще?

— Он сказал, что послан предупредить, но ВМЕШАТЬСЯ не может. Он сказал, что… будто… он рядом с папой потому, что папа когда-то присутствовал при… не помню. Не помню! — И она расплакалась.

— Солнышко мое, тебе приснилось Кошачье кладбище, потому что ты вспоминаешь Гейджа. А с папой ничего не случилось. Ну, все прошло?

— Нет, — прошептала девочка. — Мне страшно, мамочка. А тебе?

— Не-е, — решительно покрутила головой Рейчел и улыбнулась. Хотя страхом полнилась душа, и таким зловеще-знакомым казалось имя. Паксо… Месяцы, а может, и годы тому назад слышала она похожее имя. С ним связано что-то ужасное, и с тех пор ужас так и гнездится у нее в душе.

Что-то — не понять что — вот-вот произойдет, появится на свет. Что-то ужасное, чего нельзя допустить. Но что? Что?

— Все в порядке, не волнуйся, — сказала она дочери. — Хочешь, пойдем к дедушке с бабулей?

— Хочу, — безразлично ответила та.

В женский туалет вошла пуэрториканка с крохой сыном, за что-то его отчитывая. Большое пятно расползлось у него спереди на расписных шортах. Рейчел сразу больно кольнуло воспоминание о Гейдже, она замерла как вкопанная. И враз перестали саднить душу последние волнения — будто новокаин ввели.

— Пошли. Папе позвоним, когда домой к дедушке приедем.

— На нем тоже были шорты, — вспомнила вдруг Элли, обернувшись на малыша.

— На ком, кисонька?

— На Паксо. На нем были красные шорты.

Вмиг все стало на свои места — вспомнила! — у Рейчел чуть не подломились колени, такой накатил страх. И отпустил.

К чемоданному хороводу, где стоял Ирвин Гольдман, не подступиться. Рейчел видела лишь околыш его шляпы с пером. А Дора сидела у стены, караулила два места для дочки с внучкой и махала им рукой. Рейчел подвела к ней Элли.

— Ну, что, радость моя, лучше тебе? — спросила Дора.

— Чуть-чуть. Мам… — но, взглянув на мать, осеклась.

Рейчел сидела выпрямившись, в ужасе прижав ладонь к губам, побелев лицом. Теперь все-все вспомнилось, точно обухом по голове хватили! Как же сразу она не догадалась? Конечно бы, догадалась, не гони она сама этой мысли прочь.

— Мам?..

Рейчел медленно обернулась, Элли даже услышала, как скрипнуло у нее в шее. Она отняла руку ото рта.

— Эйлин, а этот человек во сне назвал только фамилию? А имя?

— Мам, что с тобой?

— ЧЕЛОВЕК ВО СНЕ НАЗВАЛ СВОЕ ИМЯ ИЛИ НЕТ?

— Назвал, только я не помню. Мам, ты мне делаешь больно!

Рейчел только сейчас заметила, что стиснула запястье дочери, как наручником.

— Он назвался Виктором?

— Да, Виктор! Точно, Виктор! Мамочка, он и тебе снился?

— Только не Паксо, а Паскоу.

— Так я и говорю — Паскоу.

— Что случилось, Рейчел? — забеспокоилась Дора. Взяла Рейчел за руку, поморщилась: уж очень холодная. — И что это с Эйлин?

— Нет, это не из-за нее. Скорее, из-за Луиса. Что-то, наверное, с ним неладно. Или что-то грозит. Посиди с Элли, мама. Я схожу позвоню домой.

Она поднялась, направилась к телефонам-автоматам, пошарила в кошельке, но монетки не нашла, решила заказать разговор за счет вызываемого. Но «вызываемого» дома не оказалось. В трубке слышались лишь гудки.