Дай мне руку, тьма

— Думаете, это он распял ту девушку несколько недель тому назад?

Машина сейчас шла быстро, но мне показалось, что движение вокруг остановилось.

— Почему вы так решили? — спросил я.

— Однажды он кое-что сказал.

— Что именно?

— Я уже говорила, и вы должны понять, он один из самых покладистых моих подопечных, и всегда очень мил и вежлив, и даже, черт возьми, присылал мне цветы в больницу, когда я сломала ногу. Поверьте, я не новичок по части бывших заключенных, мистер Кензи, но Эвандро действительно выглядел честным малым, который оступился, но не хочет повторения прошлого.

— Что он говорил по поводу распятия?

Болтон и Филдс смотрели на меня, и я видел, что даже Эрдхем, обычно равнодушный ко всему, следил за моей реакцией по своему монитору.

— Однажды мы заканчивали нашу беседу, и я заметила, что он сосредоточил свой взгляд на моей груди. Сначала я подумала, сами понимаете, что его интересует мой бюст, но затем поняла, что он рассматривает крест с распятием, который я ношу на цепочке. Обычно он у меня спрятан под рубашкой, но в этот день, видимо, он выпал, и я этого не заметила, пока не поймала взгляд Эвандро, направленный на него. И это не был добрый взгляд, он был скорее хищный, если вам понятно, что я имею в виду. Когда я спросила его, что привлекло его внимание, он сказал: «Что вы думаете по поводу распятий, Шейла Лон?» Не офицер Лон или мисс Лон, а просто Шейла Лон.

— И что же вы ответили?

— Я сказала: «Смотря в каком смысле» или что-то в этом роде.

— А Эвандро?

— «В сексуальном, конечно». — Думаю, «конечно» он добавил для меня, а на самом деле он имел в виду прямое значение этого слова.

— Вы подали рапорт об этом разговоре?

— Кому? Шутите, что ли? Ко мне приходят до десятка мужчин в день, мистер Кензи, и говорят мне гораздо более гадкие вещи, но они не нарушают закон, хотя я могла бы расценить это как сексуальные домогательства, если б не знала, что мои коллеги-мужчины выслушивают то же самое.

— Мисс Лон, — сказал я, — в нашем разговоре вы сразу же перекинули мостик от моих первоначальных вопросов к своему, по поводу Эвандро и распятой девушки, хотя я и словом не обмолвился о его желании убить кого-то…

— Но вы сотрудничаете с ФБР и посоветовали мне держаться от него подальше.

— Однако если Эвандро был таким образцовым подопечным, почему в вашем сознании возникла эта логическая связь? Раз уж он так хорош, как вы могли подумать…

— Что он мог распять ту девушку?

— Да.

— Потому что… На этой работе, мистер Кензи, приходится ежедневно выбрасывать из своей головы все постороннее. Иначе здесь просто не удержаться. И я почти полностью забыла разговор о распятии, пока не увидела статью о девушке, которую убили. И тогда я моментально все вспомнила, особенно ощущение, когда он говорил мне: «В сексуальном, конечно» и посмотрел на меня, всего какая-то секунда, но взгляд был пропитан грязью, будто он раздевал меня, уязвляя мое самолюбие. Но в еще большей степени я ощутила чувство страха, тоже лишь на секунду, потому что почувствовала, что он обдумывает…

Наступила долгая пауза, она искала нужные слова.

— Как распять вас? — спросил я.

Она резко выдохнула.

— Вот именно. — Она тяжело вздохнула.

* * *

— Кроме цвета волос и бородки, — сказал Эрдхем, разглядывая фотографию Эвандро в цвете и с максимальной резкостью на экране монитора, — он определенно изменил линию своих волос.

— Каким образом?

Он взял последний снимок Эвандро, сделанный в тюрьме.

— Видите шрам от пореза в верхней части лба?

— Черт, — сказал Болтон.

— Теперь его не видно, — сказал Эрдхем и постучал по экрану.

Я посмотрел на снимок, сделанный Энджи, когда Эвандро выходил из бара «Сансет Грилл». Действительно, линия волос у него была по крайней мере на полдюйма ниже, чем при выходе из тюрьмы.

— Не думаю, что это часть маскировки, — сказал Эрдхем. — Слишком ничтожная деталь. Большинство людей никогда бы не заметило разницу.

— Он тщеславен, — сказал я.

— Точно.

— Что еще? — спросил Болтон.

— Смотрите сами.

Я посмотрел на обе фотографии. Сначала было довольно трудно преодолеть контраст между седым человеком и шатеном, но постепенно…

— Глаза, — сказал Болтон.

Эрдхем кивнул.

— Карие от природы, но зеленые на фото, сделанном напарницей мистера Кензи.