Салимов удел

— Как можно отстаивать свидетельство, которое не примет за чистую монету ни один разумный человек? Что я слышал, то слышал. Я не спал. И меня кое-что тревожит… тревожит очень сильно. Если верить старым преданиям, вампир не может просто войти в дом и выпить кровь хозяина. Нет. Его нужно пригласить. Прошлой ночью Майк Райерсон пригласил в дом Дэнни Глика. А сам я пригласил Майка!

— Мэтт, Бен говорил вам о своей новой книге?

Учитель вертел в пальцах трубку, но не раскуривал ее.

— Очень мало. Только, что она как-то связана с домом Марстена.

— А говорил он вам, что в детстве пережил в доме Марстена сильную травму?

Мэтт резко поднял голову.

— В самом доме? Нет.

— Он влез туда «на слабо». Хотел вступить в один клуб, и ему назначили испытание — сходить в дом Марстена и принести что-нибудь оттуда. Собственно, это он сделал… но прежде, чем уйти, поднялся на второй этаж в спальню, где повесился Хьюби Марстен. Бен открыл дверь и увидел висящего Хьюби. Хьюби открыл глаза. Бен кинулся наутек. Это мучило его двадцать четыре года. Он вернулся в Удел, чтобы попытаться написать книгу и избавиться от этого кошмара.

— Господи, — сказал Мэтт.

— У Бена есть… определенная теория относительно дома Марстена. Частично она произрастает из его личного опыта, частично — из изумительных фактов, которые он раскопал о Хьюберте Марстене…

— Это вы про склонность Хьюби к сатанизму?

Сьюзан вздрогнула.

— Откуда вы знаете?

Учитель мрачновато улыбнулся.

— Не все сплетни в маленьких городках передаются в открытую. Есть и секреты. Среди гуляющих по Салимову Уделу тайных слухов есть и касающиеся Хьюби Марстена. Теперь-то этот секрет — достояние десятка стариков, в том числе и Мэйбл Уэртс. Дело давнее, Сьюзан. Писаного закона о том, что некоторые истории разглашению не подлежат, нету. И все равно, как ни странно, даже Мэйбл не станет говорить о Хьюберте Марстене ни с кем вне своего круга. Нет, посудачить о его смерти они, разумеется, не откажутся. Об убийстве тоже. Но спросите их про те десять лет, что Хьюби с женой провели там, наверху, занимаясь Бог весть чем, и в игру вступит принцип губернатора — вероятно, самого близкого к табу понятия нашей западной цивилизации. Тут шептались даже, что Хьюберт Марстен крадет маленьких детей и приносит их в жертву своим адским божествам. Удивительно, что Бену так много удалось узнать. Секретность, окружающая этот момент жизни Хьюби, его жену и его дом без малого секрет племени.

— Он вышел на это не в Уделе.

— Тогда понятно. По-моему, эта теория — довольно старое парапсихологическое поветрие: люди, дескать, вырабатывают зло так же, как слизь, экскременты или кожу под ногтями. И это зло не исчезает. В частности, дом Марстена мог стать чем-то вроде споры зла, заряженным злобой аккумулятором.

— Да. Бен выразился этими самыми словами. — Сьюзан недоуменно посмотрела на него.

Мэтт сухо рассмеялся.

— Мы читали одни и те же книги. А вы что думаете, Сьюзан? В вашей философии есть нечто большее, чем небеса и земля?

— Нет, — сказала она со спокойной твердостью. — Дома — просто дома. Зло погибает с сотворением его.

— Вы подразумеваете, что неуравновешенность Бена может дать мне шанс увлечь его на ту тропинку к безумию, которую я уже прошел?

— Нет, конечно. Я не считаю вас сумасшедшим, но, мистер Бэрк, вы должны понять…

— Тише.

Он подался вперед и вздернул голову. Сьюзан замолчала и прислушалась. Ничего… только скрипнула доска. Девушка вопросительно взглянула на Мэтта, но тот покачал головой.

— Вы говорили?..

— Я просто хотела сказать, что из-за такого совпадения сейчас Бену вовсе не время изгонять бесов своей юности. С тех пор, как дом Марстена опять заселили и открылся этот магазин, в городе ходит очень много дешевых сплетен… если уж на то пошло, и про Бена тоже болтают. Известны случаи, когда обряд изгнания дьявола выходил из-под контроля и оборачивался против самого изгоняющего. По-моему, Бену нужно выбираться из города. А еще я думаю, что вы могли бы воспользоваться этим и отдохнуть.

Изгнание дьявола заставило Сьюзан вспомнить просьбу Бена сказать Мэтту о католическом священнике. Повинуясь внезапному порыву, она решила промолчать. Теперь стало достаточно ясно, почему он просил об этом, но это только подлило бы масла в огонь, который, по мнению Сьюзан, итак уже опасно разгорелся. Когда Бен спросит ее — если вообще спросит — она скажет, что забыла.