Прощай, детка, прощай

— Есть хочется.

— Я бы тоже поел, — кивнул тот.

Пул вопросительно взглянул на нас:

— Проголодались?

— Да не особенно.

— Ничего. Там, куда мы собрались, — сказал Пул, аккуратно беря меня под локоть, — жратва все равно омерзительная. Зато вода изумительная. Лучшая во всей округе. Прямо из-под крана.

«У Виктории» в Роксбери кормили просто превосходно. Ник Рафтопулос заказал свиные отбивные, Реми Бруссард — клубный сэндвич. Мы попросили кофе.

— Так вы ни к чему и не пришли? — спросила Энджи.

Пул обмакнул свинину в яблочный соус.

— По правде говоря, ни к чему.

Бруссард утер рот салфеткой.

— Нам не приходилось работать с делами, которые бы так долго оставались у всех на виду и при этом не закончились бы плохо.

— Думаете, Хелен не имеет отношения к делу? — спросил я.

— Сначала думали, имеет, — сказал Пул. — Была у меня гипотеза, что она продала ребенка или что наркодилер, которому она задолжала, похитил девочку.

— И что вас заставило отказаться от этой гипотезы?

Пул пожевал и подтолкнул локтем Бруссарда, прося ответить.

— Полиграф. Она прошла испытание. Кроме того, посмотрите на этого детектива, уплетающего свиные отбивные, посмотрите на меня. Нас нелегко обмануть, если мы работаем над кем-то вместе. Хелен врет, но, не поймите меня неправильно, не по поводу исчезновения дочери. Она действительно не знает, что случилось.

— А как насчет места, где она находилась в ночь исчезновения Аманды?

Сэндвич застыл в воздухе на полпути ко рту Реми.

— А что?

— Вы верите тому, что она рассказала журналистам? — спросила Энджи.

— А что, есть основания не верить? — спросил Пул и запустил вилку в яблочный соус.

— Большой Дейв рассказал совсем другую историю.

Пул откинулся на спинку стула и стряхнул с рук крошки.

— И какую же?

— Так вы поверили тому, что рассказала Хелен, или не поверили? — спросила Энджи.

— Поверили, но не совсем, — сказал Бруссард. — Полиграф показал, что она была с Дотти, но, возможно, не в ее квартире. Проверяли несколько раз, результат один и тот же.

— А где она была? — спросил Пул.

— По словам Дейва, в «Филмо».

Они переглянулись и снова посмотрели на нас.

— Итак, — медленно произнес Бруссард, — она нам лапши навешала.

— Не хотела испортить себе пятнадцать секунд, — сказал Пул.

— Что за пятнадцать секунд? — не понял я.

— В лучах славы, — сказал Пул. — Раньше это время измеряли минутами, теперь секундами. — Он вздохнул. — Играет на телевидении роль безутешной матери в красивом голубом платье. Помните бразильянку в Олстоне, у которой мальчик пропал восемь месяцев назад?

— Так и не нашли, — кивнула Энджи.

— Верно. Штука в том, что та мать была темнокожая, одевалась плохо, цепенела перед камерами. Через некоторое время публике стало решительно наплевать на ее пропавшего сына, так мамаша всех достала.

— Но Хелен Маккриди, — сказал Бруссард, — белая. Ухоженная, хорошо смотрится на экране. Может, и не звезда первой величины, но женщина миловидная.

— Ничего подобного, — сказала Энджи.

— Живьем? — Бруссард покачал головой. — Живьем она миловидна, как лобковая вошь. Но на экране, в интервью на пятнадцать секунд… Ее охотно снимают, и публика ее любит. Она оставила ребенка одного почти на четыре часа, это вызывает определенное возмущение, но люди говорят: «Проявите же снисходительность, каждый может совершить ошибку».

— Ее, наверное, никогда в жизни так не любили, — сказал Пул. — Как только Аманда найдется или, скажем, произойдет еще что-нибудь, что вытеснит это дело с первых полос газет, Хелен снова станет прежней, такой, какой была. Но сейчас, говорю вам, она упивается своими пятнадцатью секундами славы.

— Думаете, это и все, ради чего она водит всех за нос с тем, где находилась в ту ночь?

— Возможно, — ответил Бруссард. Он утер рот салфеткой и отодвинул тарелку. — Не поймите нас неправильно. Через несколько минут мы будем у ее брата, мы ей за эту ложь вклеим — мало не покажется. А если и еще в чем-то наврала, все выясним. — Он резко вытянул руку в нашу сторону. — Спасибо вам.

— Сколько вы занимаетесь этим делом? — спросил Пул.

Энджи взглянула на часы.

— Начали вчера поздно вечером.

— И сразу заметили наше упущение? — ухмыльнулся Пул. — Вы, видно, действительно такие способные, как о вас говорят.