Прощай, детка, прощай

Я бросил плащ в багажник, надел черный кожаный пиджак, положил уоки-токи в карман, застегнул пиджак так, чтобы не было видно грязную футболку, закрыл багажник, прошел через толпу к витрине «Эдди Бауэр» и стал рассматривать в ней манекены.

— Отвечает?

— Нет, — сказал Бруссард.

— Уоки-токи у нее работает?

— Не могу сказать. По-видимому, она меня слышала и отключила его, еще до прихода Маллена.

— Поднимаемся, — сказал я.

— Сделаете шаг к зданию, я вам ногу по колено отстрелю.

— Она же там как в ловушке. Если уоки-токи сломался и она не слышала ва…

— Я не позволю сорвать наблюдение только оттого, что вы с ней спите. — Бруссард отступил от витрины и прошел мимо меня расхлябанным, размашистым шагом, каким ходят после пробежки трусцой. — Она профессионал. Почему бы вам не действовать так же? — бросил он мне не оборачиваясь.

Бруссард пошел по улице, а я взглянул на часы. Четверть десятого.

Маллен был в башне уже четыре минуты. С чего бы это ему возвращаться? Это вопрос номер один. Или Бруссард постарался?

Нет. Бруссард для этого слишком хорош. Я увидел его только потому, что знал, где он будет стоять. Потом, в толпе, несколько раз смотрел на него и не узнавал.

Я снова посмотрел на часы: 9:16.

Сообщение Бруссарда о возвращении Маллена к Девоншир-плейс, если оно было передано вовремя и дошло, Энджи должна была получить в лифте или перед дверью в его квартиру. После этого она бы повернулась и пошла к лестнице. И сейчас была бы уже на первом этаже.

9:17.

Я не отводил глаз от подъезда Девоншир-плейс. Вышли двое молодых биржевых маклеров в переливающихся костюмах от Хьюго Босса, в туфлях от Гуччи, галстуках от Джеффри Бина и с волосами, так густо сдобренными гелем, что испортить им прическу можно было бы разве что машиной для измельчения древесины. Они уступили дорогу худенькой женщине в синем официальном деловом костюме и в очках от Рево ему под цвет, со стеклами тонкими, как облатка для причастия, и внимательно осмотрели ее зад, пока женщина садилась в такси.

9:18.

Энджи могла застрять наверху, если Маллен застал ее возле двери либо в самой квартире. В последнем случае ей пришлось где-то там спрятаться.

9:19.

Энджи, конечно, не настолько глупа, чтобы, получив сообщение Бруссарда (если она его действительно получила), бежать к лифтам, стоять там, ждать и смотреть, как открываются двери кабины, в которой приехал Маллен.

— Привет, Энджи, давненько тебя не видел!

— И я тебя, Крис, тоже.

— Ты тут какими судьбами?

— Да подружку приходила навестить.

— Вот как? Ты ведь ведешь поиски пропавшей девочки?

— Зачем наставляешь на меня пистолет, Крис?

9:20.

Я посмотрел через перекресток на угол Вашингтон-стрит и Школьной.

Мы встретились глазами с Пулом, и он очень медленно покачал головой.

Возможно, Энджи спустилась в аванзал, но к ней стал приставать охранник.

— Мисс, погодите. Что-то я вас здесь раньше не видел.

— Я тут недавно.

— Не думаю.

Он тянется к телефону, набирает 911…

Но к этому времени Энджи была бы уже на улице.

9:22.

Я сделал шаг в сторону башни. Еще шаг. И остановился.

Если все шло нормально, если Энджи просто выключила уоки-токи, чтобы он своим треском и писком не привлекал внимания окружающих, и, пока я изображал бродягу в аванзале, стояла в лифте перед дверью пятнадцатого этажа, глядя на дверь квартиры Маллена через прямоугольное застекленное окошечко, а я остановился перед входом в башню, как раз когда появился Маллен, он узнал меня…

Я прислонился к стене.

9:24.

Четырнадцать минут назад Маллен толкнул меня об стену и вошел в здание.

Уоки-токи в пиджаке замурлыкал, уткнувшись мне в грудь. Я достал его. Послышалось короткое низкое мычание, после чего голос Энджи произнес:

— Он спускается.

— Ты где?

— Хвала Господу за телевизоры с пятидесятидюймовыми экранами, вот и все, что могу пока сказать.

— Вы внутри? — спросил Бруссард.

— Конечно. Хорошее местечко, старина, но, ей-богу, замки тут простоваты.

— Почему он вернулся?

— Из-за костюма. Долгая песня. Потом как-нибудь спою. Он может сейчас выйти на улицу в любую секунду.

Маллен вышел из здания в синем костюме. Входил в черном. Галстук он тоже сменил. Я стал рассматривать узел, но в это время голова, на шее которой был повязан галстук, повернулась в мою сторону. Я, не меняя положения головы, посмотрел вниз на ботинки. Резкие движения — первое, на что обращают внимание в толпе параноидные наркодилеры, поэтому отворачиваться мне было нельзя.