Колдун и кристалл

– За ними, – хлопнул его по крупу Роланд. – Беги.

Быстрый побежал, взметнув хвост. Катберт и Ален пошли по тропе первыми. Роланд последовал за ними, то и дело наклоняясь, чтобы убедиться, что канавки, засыпанные порохом, целехоньки. Никуда они, естественно, не делись, и порох остался сухим: с того времени как они здесь побывали, на землю не упало ни капли дождя.

– Катберт! – крикнул он. – Спички.

Катберт протянул ему несколько спичек. При этом улыбаясь так широко, что оставалось лишь удивляться, что остальные не посыпались на землю.

– Мы устроили им неплохую разминку, не так ли, Роланд?

– Это точно. – Он не смог сдержать улыбки. – Теперь идите. К расселине.

– Дай я сделаю, – попросил Катберт. – Пожалуйста, Роланд, ты иди с Аденом, а я останусь. Поджоги – это моя слабость.

– Нет. – отрезал Роланд. – Предоставь это мне. И не спорь. Идите. И скажи Алену, чтобы он берег магический кристалл.

Катберт еще несколько мгновений смотрел на него, потом кивнул:

– Не тяни слишком долго.

– Не буду.

– Пусть тебе благоволит удача, Роланд.

– Пусть она благоволит и вам.

Катберт поспешил за Аленом, догнал. Тот поднял руку, махнул Роланду. Роланд кивнул в ответ и тут же пригнулся: у самого виска просвистела пуля.

Сидя на корточках, он посмотрел на равнину. Люди Латиго быстро приближались. Слишком быстро. Ветер дул Роланду в лицо. Если спичка погаснет до того, как…

Не надо, о если… Держись, Роланд… держись… жди их…

Он ждал, зажав в пальцах каждой руки по незажженной спичке, вглядываясь сквозь переплетение веток. В нос бил запах мескитового дерева, перемешанный с другим, не менее сильным запахом – горящей нефти. От воя червоточины голова шла кругом. Роланд думал о том, как летел в розовом вихре… о том, как быстро исчез образ Сюзан. Спасибо богам, что есть Шими, мелькнуло у него в голове. Он проследит за тем, чтобы день для нее закончился в укромном месте. Но воющая червоточина словно насмехалась над ним, спрашивая, а может, он увидел далеко не все.

Теперь Латиго и его люди на полном скаку преодолевали последние триста ярдов, отделяющие их от устья каньона, скачущие сзади быстро к ним приближались. Первая группа, пожалуй, уже не могла остановиться: догоняющие просто растоптали бы их.

Пора. Роланд сунул первую спичку между зубами, рванул вперед. Она тут же зажглась, обдав жаром язык. Прежде чем сгорела серная головка, Роланд поднес спичку к пороху одной из канавок. Он вспыхнул сразу же, и дорожка огня побежала под ветками справа от тропы. Роланд перебежал тропу, по ней могли проехать бок о бок два всадника, подпалил вторую пороховую канавку и со всех ног помчался в каньон.

20

Мать и отец, неожиданно вспыхнуло в мозгу. Из какой глубины выплыло это воспоминание. Мать и отец. На озере Сарони.

Когда они поехали туда, на прекрасное озеро Сарони в северной части феода Гилеад? Этого Роланд припомнить не мог. Знал только, что был тогда очень маленьким, а перед ним открылась широкая полоса прибрежного песка, идеального места для строительства замков. Этим он и занимался в тот день (может, они поехали отдохнуть? Хоть раз мои родители отдыхали от насущных дел?), когда что-то, возможно, крики кружащих над озером птиц, заставило его вскинуть голову. И он увидел их, Стивена и Габриэль Дискейн, у кромки берега, спиной к нему. Они стояли, обняв друг друга за талию, глядя на синюю воду под синим летним небом. Какой же любовью к ним наполнилось в тот миг его сердце! Безграничной любовью, которая, переплетаясь с надеждой и памятью, образует Яркую Башню в жизни и душе каждого человека.

Теперь же он испытывал не любовь, но ужас. Ибо видел перед собой (а бежал он к расселине, начинающейся у самой границы червоточины) не Стивена из Гилеада и Габриэль из Артена, но своих лучших друзей, Катберта и Алена. Они не обнимали друг друга за талию, но держались за руки, как дети из сказки, заблудившиеся в сказочном лесу. Птицы кружили над ними, но стервятники, а не чайки. А поблескивала перед ними, дымясь туманом, отнюдь не вода.

То была червоточина, к ней и шагнули под взглядом Роланда Катберт и Ален.

– Остановитесь! – не своим голосом закричал он. – Остановитесь, ради ваших отцов!

Они не остановились. Так и шагали, взявшись за руки, к дымящейся, зеленоватой поверхности червоточины. Она же визжала от удовольствия, манила к себе, обещая неземные наслаждения. Она подчиняла разум и нейтрализовала нервную систему.