Кладбище домашних животных

– Ты быстро спустился? – спросил Луис. – Еще пива, Джад? – Он уже выпил бутылки на две больше обычного, но, казалось, все в порядке, правда, разговор получался каким-то натянутым.

– Знаю, ты понял меня, – сказал Джад и зажег новую сигарету. Он подождал, пока Луис не вернулся на свое место. – Нет, я не посмел спуститься по лестнице. Ведь пришлось бы пройти мимо спальни родителей. Я прополз по шпалерам плюща, перебирая руками, так быстро, как только мог. Неожиданно испугался. Тебе я могу сказать: в ту ночь я больше боялся отца чем предстоящего путешествия со Станни Б. на Хладбище Домашних Любимцев.

Джад раздавил свою сигарету.

– Мы пошли туда вдвоем, и я решил, что Станни Б. должно быть, упал дюжину раз, и еще будет падать не раз, прежде чем мы доберемся до Хладбища. Но он шел все дальше и дальше и не падал: судя по запаху он до отказа был накачан кукурузной водкой. Один раз остановившись, он стал ругаться так, словно ему член в горло запихали. И еше у него с собой была кирка и лопата. Когда мы пришли на Хладбище, я думал, он швырнет мне кирку и лопату, а сам станет смотреть, как я копаю яму. На самом деле оказалось, что он немного протрезвел. Он велел мне идти дальше через бурелом, дальше в лес, где есть еще одно кладбище. Я посмотрел на Станни, который едва стоял на ногах, и на бурелом, а потом заявил: «Вы не сможете забраться туда, Станни Б., вы себе шею свернете». А он ответил: «Ни ты, ни я шеи не сломаем. Я смогу туда залезть да еще прихвачу мешок с твоим псом». Он стал карабкаться на бурелом быстро, словно шел по ровному месту. Даже вниз, под ноги, не смотрел, а Спота волочил за собой, хоть Спот, должно быть, футов тридцать пять весил, если не больше. Луис. А на следующий день у меня все болело и ломило все мускулы. А как ты чувствовал себя сегодня утром? – Луис не стал ничего отвечать, только кивнул. – Мы шли и шли, – продолжал Джад. – Мне казалось, что мы будем идти бесконечно. Лес в те дни был гуще. Множество птиц пело среди деревьев, теперь ты уже такого не услышишь. Животные шныряли вокруг, скорее всего олени, но это могли быть и лоси, и медведи и рыси. Когда перебрались через бурелом, я сам поволок Спота. Через некоторое время у меня появилась мысль, что старый Станни Б. давно сбежал, а я иду следом за индейцем. Вот он сейчас как повернется, и я увижу его насмешливые черные глаза, лицо с характерными чертами Микмаков; почувствую отвратительный запах от длинных волос. А у индейца будет томагавк, сделанный из куска сланца и рябиновой ветви, к которой сланец будет привязан сыромятными ремнями. Индеец схватит меня за горло и одним ударом снимет с меня скальп.., одним махом со всего черепа. Станни больше не падал и не качался. Он легко шел вперед, высоко подняв голову, словно его вела вперед какая-то высшая идея. Но когда мы подошли к краю Маленького Болота Бога, и он повернулся, я увидел, что все в порядке, это Станни Б., а не какой-нибудь индеец. Не качался же Станни и не падал потому, что был напуган. Испуган так, что протрезвел. Он рассказал мне кое-что из того, что я говорил вам прошлой ночью…о тенях и огнях Святого Эльма, и о том, что я не должен обращать внимания на то, что вижу или слышу… «Главное, – объяснил он, – ничего не говорить, раз оно с тобой». Потом мы пошли через болото. И я ничего не видел. Я не хотел рассказывать тебе об этом, но я был там всего раз пять после того, как мне исполнилось десять лет, и я никогда не видел ничего похожего на огни или на то, о чем я тебе говорил. Да, видно и не увижу ничего такого, Луис, потому что мое путешествие в место, где хоронили Микмаки, в этот раз было последним.

«Почему я сижу здесь и слушаю все это?» – едва ли не вслух спросил себя Луис.., «три банки пива сделали его разговорчивым, но только говорил он в основном для себя. Я не должен тут сидеть и, развесив уши, слушать историю про старого пьяницу и индейское кладбище, о духе Вакиньяна и домашних любимцах, которые сами по себе возвращаются к жизни? Во Имя Господа, кот был просто оглушен, вот и все. Машина сбила его и оглушила.. – не большое дело. А все остальное – старческие небылицы».

Но все было не так, и Луис это знал, и три бутылки пива не могли излечить его от этого, да и тридцать три не смогли бы.

Черч был мертвым – это одно. Он жив сейчас – это другое; теперь он изменился, стал совсем иным – это третье. Что-то случилось. Джад вернул долг, который, как он считал.., но с медицинской точки зрения похороны в той земле, где хоронили Микмаки, возможно, не такое уж хорошее лечение. И Луис теперь видел что-то в глазах Джада, подсказавшее ему то, что старик сам об этом знает. Луис подумал о том, что видел… или думал, что видел… в глазах Джада прошлым вечером. Что-то веселое и задорное. Подумав, Луис вспомнил, что решение взять Луиса и кота Элли на ночную прогулку, словно и не принадлежало Джаду.