В сетях соблазна

А если попробовать ввести в этот мир Лили… Она не захочет, и это основная причина, но есть и другие. В этом мире Лили не нужны. Здесь требуются Келли, Джулии, Анжелины и Клер, цыпочки и лапочки, силикон и фарфор, ослепительная неискренность и искренняя вера в собственную непогрешимость.

А может быть, Лили поймет его и потерпит некоторое время? Уж она-то способна оценить истинную стоимость этих людей, способна понять, что они все Брюсу совершенно неинтересны и не нужны…

– Ой, милый, так нежно ты мне еще никогда не улыбался!

Он секунду таращился на Келли, просто не понимая, откуда она взялась. Улыбался он не ей, а Лили. Естественно, что Келли знать об этом не должна.

– Дело в том, детка, что ты просто обворожительна. Я не мог удержаться.

– Спасибо, котик. Давай поскорее вернемся к столу, допьем шампанское и отправимся на свои места. Я уж-жасно волнуюсь, кто же стал лучшим актером года! Только бы не… ну, ты знаешь. Он мерзавец.

– Келли, перестань. Он обычный парень и вполне ничего себе…

– Он сказал, что у меня толстая задница. Я его ненавижу!

– Уверен, он уже сожалеет о случайно вырвавшихся словах.

– Вот что мне в тебе нравится, Брюс, так это то, как ты выражаешься. Иногда не сразу и поймешь, что ты имеешь в виду – не то что эти болваны-актеры. Они ужасные сквернословы. У меня прямо голова иногда от них болит.

– Бедная Келли!

– И потом, ты самый отпадный парень из всех, кого я знаю. Симпотный и все такое.

– Келли, поверь, я вовсе не так хорош…

– Я знаю, что говорю. НЕКОТОРЫЕ считают меня идиоткой. Они очень ошибаются.

– Что ты, никто тебя не считает идиоткой…

– И НЕКОТОРЫЕ еще за это поплатятся. Ты не такой, Брюс. Мне кажется… ты никому не можешь причинить боль.

Он неожиданно серьезно поглядел в фарфоровые голубые глаза красотки Келли.

– Могу, милая. И боюсь, что уже причинил. Я вовсе не святой.

– Ну, если только случайно. Не со зла. Может, вообще хотел как лучше.

Устами младенца и простака глаголет истина?

Он и в самом деле хотел как лучше. Только вот с чего он решил, будто знает – как лучше?

Решено. Он приедет и отправится к Лили. Выскажет ей все, и если она согласится встречаться с ним на таких условиях… пусть это будет секс ради секса, что в этом плохого? Им вместе хорошо, они подходят друг другу, разве этого мало для отношений?

В конце концов, всегда ведь можно остановиться?

Лили накрасила ногти на ногах и пошевелила босой ногой в воздухе. Алый, как кровь. Кровь-любовь. Вновь.

Брюс в Лос-Анджелесе, это она знала от Холли. Еще у него дома сдох-таки филодендрон. На улице жара, Сэнди умотала за город с толпой таких же разноцветных художников и поэтов, Шеймас Тидл так и не позвонил, и единственный способ не сойти с ума и не впасть в депрессию – это принять душ. Или лечь в ванну. Душ – пожалуйста, вон он, а вот ванна – это к Сэнди, через стену. Странный подход к сантехнике у местного домовладельца. Хотя… в этом что-то есть.

Звонок в дверь был настойчив и бескомпромиссен – как и сама Сэнди. Лили мысленно чертыхнулась. Наверняка что-нибудь сорвалось, или кого-то забрали в полицию, или она забыла деньги, вот и вернулась, а теперь сиесты не получится, потому что сиеста с Сэнди – это мороженое с хреном…

– Сэнди, раз уж ты приперлась обратно, я пойду и лягу в твою ванну…

Это опять была не Сэнди. Брюс Кармайкл, бледный и небритый, стоял перед ее дверью, прижимая к груди бутылку красного вина.

– Это я, Лили. И я опять без звонка. И, вероятно, опять не вовремя.

– Это ты…

– Слушай, прости, что так вышло… Я позвоню завтра, о’кей?

– Нет!!! То есть… все нормально, заходи. Я просто очень удивилась – но я рада.

– А… ванна?

– Ванна все равно у Сэнди дома, а Сэнди улетела на метле.

Брюс окинул ее откровенным и жадным взглядом.

– Я надеюсь, ты не будешь переодеваться?

– Вообще-то я подумываю об этом.

– Не надо! Ты потрясающе выглядишь.

Она прищурилась, отбросила со лба волосы.

– Брюс, а что происходит?

– Ничего. Поставь вино в холодильник, пожалуйста.

– Брюс!

– Я пришел поговорить. Про… нас с тобой.

Боги! Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, но Лили не спала и не бредила – на скулах Брюса Кармайкла расцвел румянец смущения. Вау! А что здесь еще скажешь? Вау, вау и еще раз – вау!!!

– Давай, говори.

– А можно, я сначала вино открою?

– Валяй. Открывалка висит на стене. Бокалы в шкафчике.