В сетях соблазна

Брюс склонился над ней, целуя ее плечи и грудь, легко скользя кончиком языка по бешено бьющейся жилке на шее, потом приник к ее губам.

Теперь она ожила и торопливо раздевала его, одновременно жадно отвечая на поцелуи. Она слишком долго выдержала без него, теперь предстояло наверстывать упущенное время.

В душе они оказались… впрочем, неизвестно, как они там оказались. И был ли это душ, а не, скажем, Ниагарский водопад. Просто вокруг лилась прохладная вода, а руки Брюса были везде, и Лили стонала все громче, не в силах больше ждать, лаская его напряженную плоть и моля о близости, как о глотке воды в жару в пустыне…

Их тела слились воедино, и струи воды хлестали по плечам и рукам, принадлежавшим более не двум, но одному существу – с двумя серд-цами и одним дыханием, голодному и жадному, страстному и нежному.

До пика наслаждения они добрались одновременно, и их крики и стоны тоже слились воедино. Лили впивалась пальцами в плечи Брюса, а он в последних сладких судорогах вбивал себя в нее, поражаясь и ужасаясь ее податливой нежности и своей животной грубости…

А потом он отнес ее в спальню, и настало время иной любви, тихой и неспешной, вкрадчивой и внимательной, когда любовники исследуют тела друг друга, чтобы подарить как можно больше удовольствия тому, кто стал твоей второй половиной…

Теперь он сдерживался, стараясь подарить ей как можно больше наслаждения. Он ласкал нежную плоть рукой, внимательно глядя ей в лицо, такое прекрасное, отмеченное печатью безумия страсти, и с каждым ее стоном ему было все труднее справляться со своим собственным возбуждением.

Она была неутомима и прекрасна, его женщина, и едва схлынули жаркие волны ее бурного одиночного оргазма, она уже сама взяла инициативу на себя. Брюс охнул и вытянулся на простынях, ощущая, как ее улыбающиеся губы подбираются все ближе и ближе к тому месту, которое последние четверть часа причиняло ему невыносимые страдания. Потом он вдруг вспомнил, что хотел увидеть эту картину – и торопливо приподнялся, жадно глядя на то, как алые чувственные губы скользят по его плоти, потом смыкаются на ней, чтобы ласкать его до изнеможения, до предела, до взрыва, за которым – рай…

И снова короткий отдых, восхищенное изнеможение, ленивые ласки, набирающие силу и скорость. Следующий проблеск в сознании Брюса – Лили оседлала его со смехом, крепко обхватив его бедрами, приподняла свои груди и склонилась к его лицу, предлагая себя, словно экзотический плод, который манит ароматом и сочностью мякоти.

И вновь вспышки перед глазами, тьма и шепот невидимого океана, вознесение на заоблачные высоты – и стремительное падение вниз, в покой, в тишину…

Три часа ночи. Лили Смит лежит в своей собственной постели под своими собственными простынями. Позади нее, тесно прижавшись к ней, спит ее собственный Брюс Кармайкл. Измученный и, надо полагать, счастливый. Потому что иначе он вряд ли спал бы сейчас в ее собственной постели.

Он пришел вчера и остался. А может быть, это было вечность назад…

А может быть, этого вообще нет.

Лили улыбнулась и вытянулась вдоль Брюса, стараясь прижаться к нему всем телом. Он сонно заурчал и прижал ее к себе неосознанным жестом собственника. Лили улыбнулась еще шире – и провалилась в счастливый и крепкий сон.

Единственное, в чем она могла быть совершенно уверена после недели бурного, абсолютно дикого и неконтролируемого секса, так это в том, что в сексуальном плане они с Брюсом совпадают на все сто процентов.

Лили осунулась и похудела, но глаза ее блестели ярче бриллиантов, а на щеках играл нежный румянец. Она просыпалась с улыбкой, а засыпала – она не помнила, как они засыпали. Они просто проваливались в забытье, чтобы разбудить друг друга поцелуями или новой серией любовных игр.

Брюс и она свято соблюдали правила игры. Лили ходила на работу, он ездил по делам. Но каждый вечер заканчивался одинаково – в постели Лили. Ну или неподалеку от постели.

Сэнди О’Хара приперлась всего один раз, с раннего утра, открыв дверь своим ключом. Брюс как раз стоял на кухне и варил кофе. Естественно, голый. Сэнди, нахалка, окинула его взглядом эксперта, вздернула брови, дойдя до определенной границы, а потом совершенно спокойно сообщила:

– Я рада, что вы определились хотя бы в некоторой части своих чувств. Если что – звоните. – Бросила ключи на стол и удалилась.

Брюс вышел из ступора и долго хохотал, пока Лили не встревожилась и не выглянула из ванной. После рассказа Брюса она немного потерзалась угрызениями совести, все собиралась зайти к Сэнди, но как-то не случилось…