Бикини

— Почему?

— В память о Вифлеемской звезде, которую увидели на небе волхвы.

— Какие волхвы, Стэнли? Какая звезда?

Анна про себя улыбнулась. Они в Дрездене тоже садились за рождественскую трапезу только после первой звезды. А когда небо было затянуто тучами, появление первой звезды определяла бабушка Марта. Маленькой Анне всегда казалось, что эта звезда появляется на небе слишком поздно. Мало того, что весь день пришлось поститься, так еще и подарки под елкой ждут не дождутся, когда их оттуда достанут.

— Дорис, это всего лишь такая польская традиция.

— А ты откуда знаешь?! — воскликнула Дорис.

— Моя бабушка была полькой, то есть наполовину полькой.

Анна давно не чувствовала себя такой счастливой и спокойной, и нежно поглаживала живот сидевшей рядом Дорис, пока Стэнли рассказывал о своих рождественских вечерах в Санбери.

— И обязательно должны быть пироги с капустой и селедка, — сказал он.

— И такой красный суп, — добавила Анна. — Очень вкусный...

Бензоколонка на трассе при въезде в Санбери была вся в снегу. На деревянной скамье у дома сидели, закутавшись в пальто, двое. Когда Стэнли свернул с дороги в сторону заправки, женщина вскочила и бросилась им навстречу. Стэнли резко остановил машину. Анна видела, как дрожат его руки. Она приподнялась с заднего сиденья и шепнула ему на ухо:

— Оставь нас здесь. Беги...

За стол на кухне они сели, когда стемнело. Стэнли долго сидел с отцом в гостиной. Женщины помогали накрывать на стол. В квартире пахло «красным супом» и пирогом с маком. Под льняной скатертью по углам стола лежали пучки сена, а вокруг него стояло семь стульев. Улучив момент, Дорис шепнула Анне:

— Эта звезда давно успела бы погаснуть. Боже, как здесь вкусно пахнет! Я такая голодная! Мы кого-то ждем, как ты думаешь? Видишь, семь стульев...

Анна знала, кого они ждут.

— Это еще одна польская традиция. За столом должно быть одно лишнее место и одна лишняя тарелка с приборами — для случайного путника. В этот вечер никто не должен оставаться один.

— Какой чудесный обычай! — заметила растроганная Дорис. — Но здесь два лишних стула и два лишних прибора.

Анна набралась храбрости и прямо спросила мать Стэнли:

— Эндрю тоже будет с нами в этот вечер?

— Да. Но он, видимо, задержался в пути. Он в последнее время очень много работает.

Они сели за стол, и отец Стэнли прочел молитву. Потом протянул руку к плетеной корзиночке, разломал прямоугольный белый, очень тонкий хлебец и раздал всем присутствующим. Анне все это было хорошо знакомо. Бабушка Марта, разламывая облатку, тоже читала молитву. Не уловив смысла происходящего, проголодавшаяся Дорис захрустела облаткой. Стэнли подошел к ней, обнял и поздравил с праздником. Потом с облаткой в руке подошла его мать, и Дорис громко расплакалась.

Когда время подходило к одиннадцати, мать Стэнли внезаппо выскочила из-за стола. Анна как раз рассказывала Дорис, что на Рождество в польском доме должно быть двенадцать блюд, по числу апостолов. В неурожайные годы и во время войны за отдельные «блюда» считали воду и соль. Дорис начала что-то спрашивать, но Анна не разобрала вопроса: рядом с ней вдруг сел Эндрю Бредфорд. Тогда Анна встала, взяла в прихожей сумочку и отправилась в туалет. Там она подкрасила губы, поправила прическу, сбрызнула духами плечи и запястья. Вздохнула. Она чувствовала возбуждение, настолько интимное, что не хотела признавтаься в этом никому, даже Дорис. То же самое она почувствовала, когда Эндрю позвонил ей и извинился. Тогда она нарочно, чтобы насолить ему, притворилась, что ждет звонка от Стэнли. А после того как он бросил трубку, упала спиной на кровать, развела ноги, послюнявила пальцы и засунула их в себя...

Когда Анна вернулась в гостиную, все уже стояли под елкой.

— Мы ждем тебя, Анна! — воскликнул Стэнли. — Пришло время подарков.

Она тоже приготовила для всех подарки. Стэнли получил от нее альбом с репродукциями картин и гравюр Дюрера. Дорис обрадовалась пластинке со скрипичными концертами Паганини, а родителям Стэнли она вручила настенный календарь на Новый 1946 год, на страницы которого приклеила фотографии Стэнли. Две кельнские, остальные — нью-йоркские. Эндрю Бредфорда Анна тоже не забыла. Она предполагала, что он может здесь появиться, и в фирменный конверт с эмблемой Принстонского университета положила фото Эйнштейна. То, что не отдала редакции «Таймс». На этом фото Эйнштейн улыбался ей, высунув язык. И подписала: «© Анна Марта Бляйбтрой доктору Эндрю Бредфорду. Не все права защищены».