Отзвуки эха

Обед и краткий отдых были завершены к тому времени, когда мать-настоятельница закончила беседу с Амадеей и та присоединилась к другим монахиням, читавшим литанию в честь Пресвятой Девы. Амадея старалась сосредоточиться на молитвах, а не на том, о чем говорила с ней мать-настоятельница, хотя Амадее многое нужно было осознать.

После литании и чтения Евангелия ее отослали мыть кухню. Почти весь остаток дня она провела, ползая по полу на четвереньках и молясь, а затем помогала готовить ужин. Все монахини были постоянно заняты работой и молитвами, поэтому молчание было так важно.

К тому времени как они пошли к вечерне, Амадея чувствовала себя усталой, но возбуждение ее не проходило.

Наконец звон колокола возвестил ужин. Амадея ничего не ела с самого завтрака, но и тогда была слишком взволнована, чтобы как следует поесть. Сейчас перед ней поставили тарелку с бобами, картофелем и овощами. На десерт были фрукты из монастырского сада. За ужином монахини тихо переговаривались. Среди них были ровесницы Амадеи в одежде послушниц и в одеяниях желающих вступить в орден. Заметила Амадея и совсем молоденьких девушек, но, возможно, они просто очень молодо выглядели. Монахини в черных покрывалах казались ей святыми: ангельские лица, отрешенные улыбки и теплые, понимающие взгляды. Никогда еще Амадея не чувствовала себя такой счастливой. Некоторые дружески заговаривали с ней. Она обратила внимание на то, что несколько монахинь помоложе заботились о престарелых, которые были привезены к столу в инвалидных колясках и казались добрыми бабушками в окружении дочерей и внучек. После ужина последовали полчаса отдыха: монахини показывали друг другу образцы вышивок для облачения, которое они шили священникам, потом началось получасовое чтение общих молитв. Следующие два часа все молились в молчании, а после заключительной общей молитвы разошлись по кельям. Назавтра предстояло встать в половине шестого и к шести идти на молитвы. Они будут молиться два часа перед восьмичасовой мессой. Завтрак, работа, покаяние, потом обед. Тяжкий труд и молитвы… Но ничто в этом суровом распорядке не пугало Амадею. Она знала, на что идет, и именно этого хотела, ее жизнь отныне будет заполненной, а сердце — легким. Ровно в десять, войдя в келью, она увидела двух послушниц и одну новенькую, как и она сама. Они обменялись кивками, улыбнулись друг другу и потушили свет, что бы переодеться в ночные сорочки, сшитые из грубой шерстяной ткани, колючей даже после сотни стирок. Кельи не отапливались, рубашки немилосердно кусались, но то считалось очередной жертвой, которую девушки приносили добровольно: ведь им предстояло стать невестами Христа распятого, умершего в муках во имя людей. Это самое малое, что они могут сделать для него. Амадея знала, что со временем привыкнет ко всему. На секунду она вспомнила о тонких шелковых и батистовых сорочках, любовно сшитых матерью, и тут же тяжело вздохнула: значит, завтра, ей придется причислить к своим грехам еще и этот. Она не должна приносить в дом Божий подобные воспоминания. А если они все-таки будут вторгаться в ее жизнь, придется нести покаяние и немедленно отрекаться от таких мыслей. У нее нет времени на то, чтобы скорбеть о былой роскоши.

Этой ночью она лежала в постели, думая о матери и Дафне и молясь за их благополучие. За то, чтобы Господь позаботился о них и дал здоровья и счастья. На секунду, всего лишь на секунду, Амадея ощутила, как слезы жгут глаза, и стала молиться еще более истово. Она сама должна быть судьей собственной совести и контролировать свои мысли. Ей следует думать только о Христе, как велела мать-настоятельница.

Амадея помолилась за настоятельницу и, уже засыпая, помолилась за бабушку, которая умерла два месяца назад и сейчас пребывает на небесах.

А Беата, лежа рядом с уснувшей в слезах Дафной, тоже думала о матери и о ребенке, которого только что отдала Богу. Как и Амадея, она молилась о том, чтобы Господь дал старшей дочери здоровья и счастья. А потом по непонятной причине произнесла молитву за всех евреев.

Глава 12

Для Амадеи дни мелькали один за другим, заполненные молитвой и работой. Большую часть времени она проводила на кухне и в прачечной, хотя однажды работала и в саду вместе с Эдит Штайн. Обе молчали, но Амадея была счастлива находиться рядом с ней, и время от времени они обменивались улыбками. Позже, когда настало время покаяния, Амадее вдруг пришло в голову, что она не должна проникаться к Штайн личным интересом. После этого девушка стала избегать Эдит в попытке очистить свой разум от мыслей об этой женщине, от всего, что она о ней знала, чем восхищалась. Сестра Тереза Бенедикта во Христе была всего лишь одной из монахинь кармелитского ордена, и не пристало думать о ней как о светской особе.