Один прекрасный день

— Мы всегда идеализируем то, чего не существует.

— Да. Но твоя семья все же ближе к идеальной, — заметила Джин, вернувшись к своей обычной живости. — Ты часто рассказывала мне о своем детстве, и это было очень мило, несмотря даже на твое положение «паршивой овцы». Согласись, твоя семья не такая уж плохая.

— Хорошо. С этим я согласна. Моя семья вовсе не такая уж плохая. Слушай, а почему бы тебе не поехать со мной и не познакомиться с ними?

— О нет, я не могу…

— А почему нет? — Она была захвачена этой идеей. — Это было бы здорово!

— Но, Кейт, я и не думала…

— Тогда подумай сейчас. Это будет прекрасно. Если у меня будет союзник, я действительно смогу действовать с позиции силы.

Джин рассмеялась:

— Ты начинаешь меня вербовать! И все же я думаю, что ты больше любишь свою семью, чем сама осознаешь, — добавила она и, поймав взгляд официанта, показала, чтобы принесли счет. К ее облегчению, Кейт увидела знакомую и другом конце зала и пошла поздороваться. К тому времени, когда она вернулась, тема посещения ее семьи была уже забыта.

В тот вечер Джин много думала о предложении подруги. Кейт отвезла ее домой незадолго до девяти, и в одиночестве, задыхаясь от жары, она ходила с верхнего этажа в гостиную и потом снова наверх, открывая все окна, пытаясь создать хоть небольшой сквозняк. Наконец, сбросив с себя все, что только было можно, она вытянулась во всю длину на кровати и закрыла глаза.

Она не могла поехать с Кейт. Это было бы слишком тяжело. Стоит ли слепому идти на фейерверк, а глухому — на симфонию? Не было нужды напоминать себе о том, чего она никогда не имела.

Резко встав с кровати, она надела просторную ночную рубашку и поставила пластинку. Музыка обычно успокаивала, и она попыталась сосредоточиться на мелодии. Но на этот раз ее снедало странное беспокойство.

Подойдя к холодильнику и налив стакан лимонада, взяла книгу, но и чтение не успокоило.

Музыка кончилась. Выключив проигрыватель и верхний свет, она свернулась калачиком на кровати, засмотревшись на раскидистый бук за окном.

В воображении ей представился Майкл, раз за разом она упорно выбрасывала его образ из головы, но через минуту он возвращался опять. Снова и снова в памяти всплывало, как он целовал ее.

Наконец она заснула с ощущением такого одиночества, подобного которому не знала уже давно.

В воскресенье утром она проснулась, чувствуя странную вялость и апатию. Спала плохо и сама не знала почему. Встав с постели, приготовила себе кофе, потом села, положив подбородок на руки, и задумалась, что ей делать с сегодняшним днем. Стирать или убираться она не могла. Может быть, отправиться на пляж… Но ехать одной не хотелось. Что же такое с ней? Раньше она прекрасно ладила сама с собой.

Чтобы успокоиться, она решила принять жасминовую ванну, когда вдруг зазвонил телефон. Она нахмурилась: было всего восемь утра.

— Алло?

— Вирджиния? — проговорил слегка неуверенный голос.

— Майкл! Доброе утро!

— Я… я не разбудил тебя, нет?

— Такую раннюю пташку, как я? — Она рассмеялась, внезапно почувствовав себя лучше. — Нет, ты меня не разбудил. Я как раз пытаюсь решить, чем заняться. Убираться не хочется. Стирать тоже.

— А как насчет пляжа? Эта идея тебя привлекает?

Он словно прочел ее мысли. Она улыбнулась:

— Думаю, да.

— Я заеду за тобой через час?

— Я буду готова.

Повесив трубку, она буквально подпрыгнула от радости. Но тут же, напомнив себе о том, что ей уже не шестнадцать, степенной походкой направилась в ванную.

5

Они приехали на взморье, где собралась уже добрая половина населения городка, которой пришла в голову точно такая же идея.

— Я не знала, что тут будет так много народу, — заметила она, помогая Майклу доставать полотенца и дорожный холодильник.

— Ну и что? Если ты не против, чтобы проехать дальше, мы найдем для себя более укромное местечко.

Они устроились на пятачке песка, где было поменьше народу. Майкл расстелил пляжное полотенце, потом стянул с себя футболку и джинсы. Джин была занята своей собственной одеждой, хотя и замечала каждое его движение. Без всякой задней мысли она надела в то утро бикини под шорты и блузку. Но вдруг ей захотелось, чтобы на ней был закрытый купальник. Однако ничего менее открытого у нее не было, и потому, раздевшись без дальнейших остановок, она растянулась на полотенце и зажмурилась от солнца.