Французская революция, Бастилия

Многое может быть нерешенным, но то, что этого не будет, решено и в головах, покрытых шляпами с опущенными полями, и в голове французской нации. Двойное представительство, или все, что было достигнуто, пропадет, обесценится. Конечно же "полномочия должны быть проверены"; конечно же мандаты, выборные документы нашего депутата, должны быть освидетельствованы собратьями-депутатами и найдены правомочными - это необходимое предварительное действие. Сам по себе вопрос, делать это отдельно или совместно, не столь уж важен, но что из этого выйдет? Иногда необходимо оказать сопротивление - ведь мудрая максима гласит: противься начинаниям. Но если открытое сопротивление безрассудно и даже опасно, то, разумеется, выжидание вполне естественно, а выжидание при поддержке 25 миллионов весьма серьезное сопротивление. Разобщенная масса депутатов третьего сословия ограничится "системой бездействия" и на ближайшее будущее останется разобщенной.

Именно этот метод, продиктованный как прагматизмом, так и трусостью, приняли со всевозрастающим упрямством депутаты общин и день за днем, неделя за неделей не без ловкости придерживались его. На протяжении шести недель их деятельность в определенном смысле бесплодна, что на самом деле, как утверждает философия, нередко дает наиболее плодотворные результаты. Это все еще были дни творения, в течение которых они созревали. Фактически то, чем они занимались, было ничегонеделанием -самый здравомыслящий способ деятельности. Но с каждым днем разрозненная масса консолидируется, сожалеет, что депутаты общин не могут организованно провести "совместную проверку полномочий" и начать возрождение Франции. Скоропалительные действия возможны, но пусть от них воздержатся: только инертность в одно и то же время и ненаказуема, и непобедима.

Хитрость следует встречать хитростью, заносчивые притязания бездействием, тихой патриотической скорбью, тихой, безутешной и неизгладимой. Мудры, как змеи, кротки, как голубицы, - что за зрелище для Франции! Шесть сотен разобщенных личностей, необходимых для ее возрождения и спасения, сидят в зале Дворца малых забав на полукруглых скамьях, алчут кипения жизни и мучительно выжидают, как еще не рожденные души. Произносятся речи, яркие, слышные в зале и за его пределами. Ум оттачивается об ум, нация взирает на них со всевозрастающим интересом. Так вызревают депутаты общин.

Происходят тайные частные совещания, вечерние застолья, консультации; возникают Бретонский клуб, клуб Вирофлэ, зародыши многих других клубов. Однако можно ожидать, что в этом хаосе беспорядочного шума, тумана, гневного пыла яйцо Эроса, хранимое при подобающей температуре, вызреет нетронутым. Для этого у ваших Мунье, Малуэ, Ле Шапелье^[207] достаточно мудрости, а у ваших Барнавов и Рабо достаточно пыла. Временами требуется вдохновение царственного Мирабо - разумеется, он еще ни в коей мере не признан царственным, более того, впервые произнесенное, его имя вызвало ропот, но он борется за признание.

Через неделю, призвав на председательское место своего старейшину и снабдив его молодыми горластыми помощниками, общины смогли высказаться и жалобно, но членораздельно и во всеуслышание объявить, как мы говорили, что они являются разобщенной массой, стремящейся стать единым целым. Приходят письма, но разобщенная масса не может вскрывать письма, и они лежат на столе нераспечатанными. Самое большее, что может старейшина, - это добыть для себя нечто вроде реестра или списка депутатов для проведения голосований и ожидать, что будет дальше. Дворянство и духовенство заседают в других местах. Однако заинтересованная публика толпится на всех галереях, на всех свободных местах, и это утешительно. Со скрипом, но принято решение не о том, что будет послана... депутация - ибо как может механически составленное тело посылать депутацию? - а о том, что несколько представителей общин совершенно случайно, как бы прогуливаясь, зайдут в зал духовенства, а затем и в зал дворянства и напомнят там о том, что они оказались здесь, поскольку община дожидается того момента, когда будут проверены их полномочия. Вот в этом-то и состоит мудрый метод действий!

Духовенство, среди которого множество приходских священников, этих простолюдинов в рясах, тотчас направляет почтительный ответ, что они глубочайшим образом - а с настоящего момента еще более тщательно - изучают именно этот вопрос. Дворянство, напротив, в свойственной ему непринужденной манере, отвечает - через четыре дня, - что оно со своей стороны уже закончило проверку полномочий и конституировалось и было уверено, что то же сделали и общины; такая раздельная проверка является очевидным, правильным с точки зрения конституции и завещанным предками способом, и оно, дворянство, будет иметь чрезвычайное удовольствие представить через комиссию сведения о количестве депутатов, если общины встретятся с ней - комиссия против комиссии! Немедленно вслед за ответом дворянства является делегация духовенства, повторяющая в коварной умиротворяющей манере то же предложение. Возникает затруднение, что на это скажут мудрые члены общин?

---

207 Ле Шапелье - адвокат из Ренна, игравший важную роль в первые годы революции. В 1791 г. он эмигрировал в Англию, но, опасаясь, что его имущество будет конфисковано, вернулся во Францию и был гильотинирован в феврале 1794 г.