Крестовые походы. Под сенью креста

Мы так подробно остановились на этой легенде потому, что и до сих пор среди людей, интересующихся историей, и даже в среде историков-профессионалов она, хотя и с оговорками, многими принимается на веру. На деле же, как мы видим, история эта не имеет ничего общего с реальностью. Теперь, отдав дань нелепым фантазиям монаха-отшельника, вернемся к временно оставленной нами бедноте.

Итак, уже в марте 1096 года дороги Франции заполнили многотысячные толпы вооруженных чем попало крестьян, медленно пробиравшихся на восток, к Рейну, прозванному в те времена «поповской дорогой». В пути к ним присоединялись разного рода бродяги, беглый люд и просто разбойники, примкнувшие к походу кто из благочестивых побуждений, а кто и из желания пограбить. Встали под крестьянские знамена и некоторые рыцари, особенно из числа безземельных и, соответственно, не имевших сюзерена, к которому они могли бы присоединиться в походе. Зачастую эти рыцари, как единственные знатоки военного дела, возглавляли самые значительные крестьянские ватаги. Так, одним из крупнейших народных отрядов предводительствовал некий Вальтер Голяк — обедневший рыцарь из Восточной Франции.

В апреле 1096 года разрозненные группы бедноты, ведомые Петром Пустынником, Вальтером Голяком и десятками других, неизвестных нам вождей, соединились в районе Кельна. Здесь Петр Амьенский начал проповедовать уже среди немецкого населения — благо, язык ему был знаком. Но в Германии агитация пошла хуже, чем во Франции. Возможно, виной тому было противодействие немецких феодалов, которые из-за продолжающейся борьбы между папством и Германской империей (см. об этом в гл. 2) вообще практически проигнорировали призыв чужого для них папы. Здесь уместно напомнить, что Германия, по указанию императора Генриха IV, должна была считать главой апостольского престола Климента II — антипапу, который лишь за три года до этого оставил град Святого Петра и бежал в Германию, под защиту императора. Во всяком случае, немецкие крестьяне начали подниматься далеко не сразу, и, в конце концов, Петр Пустынник, признанный глава похода, вскоре после Пасхи приказал французскому крестьянскому ополчению, во главе которого встал уже небезызвестный нам Голяк, двигаться к Константинополю, а сам остался в Кельне — убеждать недоверчивых немцев.

Судьба французской части бедняцкого крестоносного воинства оказалась довольно плачевной. Вот когда сыграло свою фатальную роль непродуманное решение Петра Амьенского и иже с ним о времени выхода в поход. Те припасы, которые крестоносцы сумели взять с собой (а их не могло быть много, так как весна всегда была для крестьян самым голодным временем года), быстро кончились; очень скоро вслед за ними закончились и взятые в поход деньги. К этому времени французская крестьянская армия только еще вышла к дунайским рубежам Византийской империи. До Константинополя оставался еще долгий путь через болгарские земли. Чтобы прокормиться, крестоносцы вновь разделились на несколько отрядов — ведь большую армию в походе прокормить намного труднее. Это решение оказалось для них роковым.

Не имея больше собственных припасов, новоявленные «Господни воины», чтобы не умереть с голоду, приступили к грабежу местного населения. Это, естественно, очень не понравилось болгарам, которые восприняли крестоносцев как захватчиков. Религиозные разногласия (болгары — православный народ) и языковой барьер только усугубляли ситуацию, не позволяя достичь хоть какого-то компромисса между войском французов и местными жителями. Болгарские крестьяне поднялись в свой «крестовый поход», и банды мародеров получили достойный отпор. Большинство французских крестоносных отрядов было уничтожено или рассеяно, и в итоге лишь небольшой костяк войска, не более десяти тысяч человек (в начале похода в крестьянской армии было, по разным данным, от шестидесяти до ста пятидесяти тысяч только боеспособных мужчин, не считая женщин и детей), во главе с Вальтером Голяком, сумел пробиться к Константинополю, где, к счастью, был приветливо встречен императором Алексеем.

Более счастливая судьба (впрочем, до поры до времени) ждала вторую армию «Христова воинства». Состояла она, в основном, из немецких крестьян, все же сагитированных Петром Пустынником. Сорокатысячная крестьянская рать, ведомая этим новоявленным пророком, избрала иной путь к берегам Босфора. Возможно, отшельник получил какие-то сведения о судьбе предшественников, и, как человек, не совсем лишенный здравого смысла — а в молодости Петр некоторое время был рыцарем — повел свои полки прямой дорогой, через венгерские степи. Здесь тоже не обошлось без столкновений с местным населением, которое еще не совсем забыло, как полтора века назад держало в страхе всю Европу. Однажды войско Пустынника и вовсе оказалось на грани полного разгрома, но все же большей его части удалось пробиться на территорию Византии. В конце июля его разношерстные отряды прибыли к Константинополю.