Дикий мед

— Не нужно. Прочь всякие проблемы. Говорить можно бесконечно. Мне бы не хотелось портить настроение. Мы оба ждали этого момента — слишком долго ждали.

И он был прав. Хрупкость заново начавшихся отношений нельзя было подвергать риску, поэтому она раскрыла свои пухлые губы, а его чувственный рот приблизился, обжег неистовым, голодным поцелуем, который хотелось длить обоим.

В баре горели свечи, отбрасывая причудливые тени на потолок. Хани и Джошуа окунулись в этот волнующий свет, как только вышли из лифта. На ней было свободное платье из зеленого шелка. Рыжие пушистые волосы были слегка присобраны и контрастировали с бледностью кожи. На щеках легкий румянец. Она знала, что это будет один из самых памятных вечеров.

Позже. После того, как они проведут этот вечер, она ему откроется.

Она сразу обратила внимание на высокого, с проседью в темных волосах мужчину, на лице которого возникла теплая улыбочка Чеширского кота в тот момент, как он ее увидел. Хани вся похолодела, когда Джонни Миднайт приблизился к ним с какими-то бумагами под мышкой, держа в руке стакан скотча с содовой.

Миднайт взглянул на ее запястья и понимающе ухмыльнулся, когда она залилась стыдливым румянцем, вспомнив их первую скандальную встречу.

— Вот так неожиданность. — Миднайт обратился к Камерону:

— Извини, я ничего не знал. Я хотел, чтобы ты посмотрел эти бумаги до встречи с миссис Уатт.

Хани пристально посмотрела на обоих мужчин; ее сердце учащенно билось, мысли путались.

— Спасибо, Миднайт. Я позвоню тебе завтра до заседания.

Миднайт не спешил уходить. Он лукаво улыбнулся.

— А ты не хочешь представить меня леди?

Хани обреченно подалась вперед, когда сильная рука Джошуа коснулась ее локтя.

— Хани Родригес, Джонни Миднайт, мой адвокат.

— Мое почтение, мисс Родригес, — проговорил Миднайт со светской легкостью и пожал ее прохладную руку. Пожатие длилось чуть дольше, чем допускал этикет. — Вы, должно быть, новая соседка моего патрона.

— Она — не то, что ты думаешь, Миднайт. У нас особые отношения.

Миднайт пожал плечами.

— Понимаю. Вы хорошо смотритесь вдвоем. Эй, почему бы нам не выпить вместе, а?

Нет. Нет. Нет. Хани испуганно посмотрела в темные, как ночь, глаза Миднайта.

Джошуа стоял в нерешительности.

— Почему бы и нет? Если ты не возражаешь, Хани.

Хани с трудом проглотила застрявший в горле комок и молча кивнула, даже не посмотрев в его сторону.

Миднайт не спускал с нее глаз.

— Джошуа так переменился с тех пор, как вы с ним.

Она порывисто вздохнула и вымолвила:

— Да?

— Когда Джошуа рассказал мне о своей новой подружке, я не ожидал, что это могли быть вы.., то есть что вы похожи на одну особу.

Хани проронила что-то невнятное и поднесла к губам бокал с вином.

Джошуа провел ладонью по ее спине и мягко заметил:

— Хани умеет быть разной.

Посреди их стола стояла композиция из золотистых роз вокруг свечи. Хани нервно потянулась за одной розочкой и нечаянно толкнула свечу. Миднайт моментально среагировал.

— Осторожно. Всегда опасно играть с огнем, неторопливо протянул он и, выразительно посмотрев ей в глаза, задул огонек.

Ладонь Джошуа накрыла ее руку.

— Миднайт, мне стоило больших трудов прогнать ее страх. Так что оставь свои уколы.

Миднайт встал.

— Прости, если что не так. Ей не нужно меня опасаться. Может, нужно опасаться самой себя?..

Вкрадчивые слова Миднайта привели Хани в трепет. С каждой минутой его действия становились все коварнее.

Это начинало выводить Джошуа из себя.

— Куда ты клонишь?

Миднайт не обратил внимания на патрона и склонился к Хани.

— Он опасный парень. Играйте с ним в открытую.

Хани лишилась дара речи. Джошуа начинал злиться. Миднайт зажег свечу и быстро удалился.

Джошуа обнял ее, будто оберегая от окружающих.

— И к чему все эти намеки? — Он сказал это с явным раздражением. — Вы что, знаете друг друга?

— Нет… — Хани легонько вздрогнула, кротко взглянув в мужественное лицо Джошуа. Нет, сейчас признаться она не сможет.

Со стороны миниатюрной сцены послышалась приятная романтическая мелодия.

— Хочешь потанцевать? — Джошуа, как и ей, хотелось немного расслабиться.

Восторженные огоньки вспыхнули в ее глазах.

— Да, очень. — Все что угодно, лишь бы забыть тягостные предостережения Миднайта.

Когда он заключил ее в свои объятия, она ощутила теплоту его тела, упругость его мускулов. Она склонила голову ему на грудь, слыша, как учащенно бьется его сердце. Скоро все поплыло в волшебном сне, а они легко кружились по гладкому паркету.