Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство

Я мотаю головой из стороны в сторону. «Нет! — кричу я про себя. — Со мной не все в порядке. Со мной ничего не в порядке!»

Я ужасно хочу сказать это вслух, но…

— Вот, выпей, — Марк протягивает мне колу.

Я хватаю красный пластиковый стакан обеими руками, впиваюсь в соломинку и не отпускаю ее до тех пор, пока не допиваю последние капли газировки.

— Малец, — снова обращается ко мне Марк, — тебя как зовут-то? У тебя есть дом? Где ты живешь?

И тут мне становится ужасно стыдно. Я не знаю, что ответить. Поэтому делаю вид, что не расслышал вопрос. Марк неодобрительно качает головой.

— Не двигайся, — говорит он и забирает у меня стакан.

Когда Марк передает мне следующий, то в его руках я замечаю телефонную трубку. Закончив разговор, он опять садится рядом со мной:

— Не хочешь рассказать, что случилось?

— Мы с мамой не очень ладим, — бормочу я, надеясь, что меня никто не слышит. — И она… она… сказала, чтобы я уходил.

— Ты не думаешь, что она беспокоится за тебя? — спрашивает Марк.

— Да ну! С чего бы? — Ответ вырывается раньше, чем я успеваю понять, что именно сказал. «Закрой рот!» — мысленно одергиваю я себя. Стучу пальцами по барной стойке, стараясь не встречаться взглядом с Марком. Смотрю на мужчин, играющих в бильярд, и на других посетителей пиццерии: они едят, веселятся и хорошо проводят время.

Хотел бы и я быть настоящим человеком.

Внезапно меня снова начинает тошнить. Я слезаю с табурета и поворачиваюсь к Марку:

— Я должен идти.

— И куда же ты пойдешь?

— Ну… мне просто нужно идти, сэр.

— Мама правда сказала тебе, чтобы ты ушел?

Я киваю, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза.

Марк улыбается:

— Готов поспорить, она действительно волнуется за тебя. А ты как думаешь? Давай так сделаем: ты дашь мне ее номер, и я позвоню твоей маме!

Я чувствую, как кровь отливает от лица. «Дверь, — твержу я про себя. — Просто доберись до двери и беги». Я верчу головой в поисках выхода.

— Да ладно тебе! К тому же, — продолжает Марк, поднимая брови, — ты не можешь уйти прямо сейчас. Я делаю для тебя фирменную пиццу!

Я вскидываю голову.

— Правда? — кричу я. — Но… у меня же нет…

— Не переживай, парень. Просто посиди здесь и подожди.

Марк встает и уходит на кухню. Я замечаю, как он улыбается мне, направляясь к плите. А у меня уже рот наполняется слюной. Я живо представляю, как буду есть горячую пищу — настоящую еду, а не объедки из мусорного ведра или черствый хлеб.

Проходит несколько минут. Я жду, пока вернется Марк.

В бар входит полицейский в темно-синей форме. Я не обращаю на него внимания, пока к нему не подходит Марк. Они о чем-то говорят, после чего Марк кивает и показывает на меня. Я вскакиваю со стула и начинаю судорожно оглядываться в поисках запасного выхода. Ничего. Я поворачиваюсь, ища глазами Марка. Его нет, и полицейский тоже куда-то делся. Я пытаюсь разглядеть их среди посетителей пиццерии, но ничего не могу разглядеть. Наверное, они оба ушли. Ложная тревога. Сажусь обратно на свое место. Сердце бьется уже не так сильно. Я снова могу дышать. И даже улыбаюсь.

— Извини, молодой человек. — Я поднимаю голову и вижу того самого полицейского. — Думаю, тебе придется пройти со мной.

«Ну нет! — говорю я про себя. — Никуда я не пойду!»

Впиваюсь пальцами в стул и оглядываюсь в поисках Марка. Не могу поверить, что он вызвал полицию. Он казался таким хорошим! Угостил меня колой, пообещал накормить. Зачем он это сделал? Теперь я ненавижу Марка, но еще сильнее ненавижу самого себя. Знал же, что лучше оставаться на улице. Что ни в коем случае нельзя заходить в пиццерию. Что нужно как можно скорее выбираться из города. Ну как я мог поступить так глупо?

Теперь я знаю, что все пропало. Еще недавно у меня были хоть какие-то силы, желание убежать, но теперь… теперь мне больше всего на свете хотелось забраться в нору, свернуться там и уснуть. Я слезаю со стула. Полицейский идет вслед за мной.

— Не волнуйся, — говорит он. — С тобой все будет в порядке.

Я его почти не слышу. Все мои мысли о том, что в ближайшем будущем мне предстоит встреча с мамой. Я возвращаюсь в «сумасшедший дом» — к злобной ведьме. Полицейский подводит меня к выходу из пиццерии.