Тустеп вдовца

— Мне следует убрать пистолет?

Миранда мило улыбнулась.

— Нет, мистер. Последние записи Джимми Роджерса так хороши, что это вызывает у меня депрессию.

— У вас получается совсем неплохо.

Однако на ее лице энтузиазма не прибавилось.

— Как относятся отец и брат к вашим планам на будущее? — спросил я. — Что говорит мама?

Миранда осмотрела семь или восемь потолочных балок.

— Мама умерла. Уже довольно давно. Разве Мило вам не рассказал?

Я покачал головой.

— Извините.

— Наверное, ему и не следовало вам говорить. Я редко вспоминаю о маме.

Миранда пошевелила губами, как будто не знала, что с ними делать.

— Но вас интересует совсем другое. Да, папа мне очень помогает. Он поразительный человек, никогда не сдается. О Тилдене Шекли вы можете говорить все, что пожелаете, мистер Наварр, но, когда мы собрали группу, Шек всячески поддерживал папу в его стремлении оставаться рядом со мной и участвовать в исполнении всех песен, это имело для меня огромное значение. Мы брали замену на бас-гитару, если у нас случались крупные выступления, но папа надежная рабочая лошадка. Если бы не его музыка, когда я росла, пластинки Эрнеста Табба и Боба Уиллса… и мамино пение на кухне…

Она смолкла, а я сосредоточился на своем круассане, позволив Миранде погрузиться в далекие воспоминания.

— Как насчет Брента?

Взгляд Миранды прояснился, и в нем появился холод.

— Он меня поддерживает.

— Но вчера вы были им недовольны.

— И у вас есть братья и сестры?

— Брат и сестра. Оба старше меня.

— У вас всегда были с ними хорошие отношения, мистер Наварр?

— Замечание принято.

Она сухо улыбнулась.

— Вы кажетесь симпатичным парнем. Вчера вечером вы спрашивали про «Сеньориту Билли». Это единственная песня, которую я написала сама, мистер Наварр. Автором всех остальных является Брент — вы об этом знали?

Я ответил, что не знал, и попытался скрыть удивление.

— В студии они как-то странно звучат, — наконец снова заговорила Миранда. — Ас говорил мне…

— Ас?

Она мысленно перестроилась и улыбнулась.

— Джон Креа. Мой старый… бывший продюсер. Ему нравится, когда его называют «Ас» — летная куртка и все такое.

— Уж можно не сомневаться.

— Знаете, Ас рассказывал мне, что некоторые певцы пытаются повторить в студии то, что приносит им успех на сцене. Наркотики, беснующиеся зрители, ну, и так далее. Кое-кто поет, повернувшись спиной к операторам, или в темноте. Ас говорил об одной звезде рока; так вот, ему требовалось немного постоять на голове перед выступлением, чтобы «разогнать кровь». Я не шучу. Ас часто повторял, что готов сделать все, чтобы мои песни звучали как следует.

— А вы знаете, что вам нужно?

Я видел, что Миранда пытается сформулировать правильный ответ, и на ее лице появилось серьезное выражение, которое ей совсем не подходило. Потом она посмотрела на меня и решила быть искренней, снова смягчилась и улыбнулась.

— Нет, я просто представляю, что вишу вниз головой в темноте с бутылкой виски и пою: «Билли поехал прокатиться прошлой ночью…» — Она пропела несколько слов и смолкла. — Это не слишком помогает, но на душе у меня становится легче.

Прозвенел звонок, Миранда надула щеки и выдохнула.

— Хозяин зовет меня обратно. Хотите остаться и посмотреть, как я вымучиваю еще несколько песен?

Я покачал головой.

— Мне нужно сделать несколько визитов в городе, перед возвращением в Сан-Антонио. Вы не ответили на мой вопрос.

Миранда посмотрела мне в глаза, попыталась игриво улыбнуться, но у нее не получилось.

— Какой вопрос вы имеете в виду, мистер Наварр?

— Кто создает вам трудности, если не Шекли и не Кэм? Кто из тех, кого вы знаете, хочет, чтобы у вас ничего не получилось?

Она опустила глаза, ее руки легли на край диванчика, плечи опустились. Миранда была такой миниатюрной, что могла слегка поджать ноги и болтать ими в воздухе.

— Я не хотела лишать вас приглашения Эллисон на вечеринку, — сказала она. — Приходите завтра.

— Благодарю.

— В последние несколько месяцев Эллисон стала моей лучшей подругой. Она очень хорошо ко мне относится.

— Но вы не ответили на мой вопрос.

Когда Миранда встала, мы оказались так близко друг к другу, что могли бы танцевать медленный танец. Я увидел зеленые искорки в ее карих радужных оболочках — в противном случае я бы никогда их не заметил. Она заговорила так тихо, что я едва ее слышал.