Время зверинца

— Думаю, никто из присутствующих, — сказал председатель, испитого вида мужчина с объемистыми мешками под глазами, — не может быть заподозрен в том, что он недооценивает интеллект и воображение наших детей.

Снова раздались аплодисменты. Но я к ним на сей раз не присоединился.

«Апорт, апорт», — думал я.

Хестон одобрительно качнул массивной породистой головой. Салли улыбнулась и поменяла местами кольца в носу. Я вдруг живо представил себе такое кольцо чекой, вынимаемой из головы-гранаты, — и последующий взрыв.

Далее возникло затишье, и я понял, что настал мой черед подхватить нить рассуждений Салли Камфорт и разматывать ее дальше. «Эх, скорей бы смотаться отсюда и рвануть прямиком в славный Вичвуд-овер-Шиптон», — подумал я, украдкой взглянув на часы.

Мне было бы легче дискутировать, имей я хоть какое-то представление о книгах, написанных Хестоном Даффи и Салли Камфорт, но ничего не поделаешь: раз уж ввязался в спор «вслепую», будь добр довести его до какого-нибудь логического конца.

— Полагаю, резонно будет задаться таким вопросом, — начал я, быстро перебирая в голове все известные мне приемы полемического блефа, — так ли уж необходимы для стимулирования детского воображения эти бесчисленные волшебники, демоны и мифические чудовища с псевдоисландскими именами? Не слишком ли мы торопимся ставить знак равенства между воображением и фантазией, поскольку…

— Только не в моем случае, — прервал меня Хестон. — Мой главный герой Джеко далек от всякого волшебства. Он обыкновенный мальчишка родом из Суссекса, который становится солдатом удачи и сражается во многих горячих точках планеты. И ничего фантастического…

— Минуточку, — в свою очередь прервал его я. — Вы сказали, что этот мальчик — солдат удачи. А сколько ему лет?

— Возраст его меняется от книги к книге. Но впервые он взялся за оружие в девять лет.

— В девять лет? Разве одно это уже не делает его образ фантастическим?

Хестон выглядел так, будто снова не мог определиться: то ли взбрыкнуть, то ли всплакнуть.

— В мире есть страны, где в армию берут детей и помоложе, — сказал он.

— Я в курсе этого. Однако Джеко, как вы сказали, мальчик-солдат из Суссекса, а там, насколько мне известно, девятилетних детей не призывают в армию. Пусть это не совсем фантастика, но согласитесь, что выглядит это крайне маловероятным.

— Ни слова из вышесказанного не может быть отнесено на ваш счет, Салли, — вставил реплику испитой председатель.

— Нет, конечно же. К примеру, книга, над которой я работаю сейчас, завершает мою «Хламидийную серию», как я ее для себя называю. — Она издала короткий смешок. — В этой книге я просвещаю девочек насчет опасностей беспорядочных половых связей. Меня очень беспокоит, что многие девочки полагают себя в полной безопасности, если все ограничивается только оральным сексом.

По ходу речи она все время кивала с таким видом, словно одобряла собственные слова, при этом поражаясь их глубине и точности.

— Это больше похоже на медицинский трактат, чем на детский роман, — заметил я.

Она снова коротко хохотнула — на сей раз в таком высоком регистре, какой я прежде считал недоступным для человеческого голоса.

— Менее всего я стремлюсь к нравоучениям, — сказала она. — Спросите об этом девочек, которые поглощают мои книги одну за другой.

Мне хотелось поинтересоваться, действительно ли поглощение ее книг представляет меньшую опасность для юных дев, чем поглощение мужского семени, но я сдержался и промолчал.

— Важно не само по себе место действия книги, — сказал Хестон, возвращаясь к собственному творчеству, — будь то средняя школа в Банбери или поле боя в Боснии. Важно, чтобы дети могли узнать в героях самих себя.

— Отождествить себя с героями, вы это хотите сказать? — вставил я.

Никогда не следует прибегать к иронии — не важно, тонкой или грубой — на симпозиумах о роли детской литературы. Лучше будь прямым и бесхитростным — или тебе конец.

— Да, — согласился Хестон. — Это научит их быстрее адаптироваться к незнакомой обстановке.

— Либо поможет по-иному взглянуть на себя в ситуациях, до боли им знакомых, — добавила Салли.

— Но значение книг не сводится к этим вещам, — сказал я. — Разве главная цель чтения не в том, чтобы мысленно унести тебя подальше от того, что ты уже знаешь, к увлекательным странствиям и удивительным открытиям? Разве детское воображение не должно подпитываться чем-то чудесным и загадочным?