Draco Veritas

— Понимаю, я не тот, кого ты ждала… Он сказал, что ты будешь здесь. Я пришел, как только смог.

— Но он не… — ее голос задрожал.

Драко отрицательно покачал головой — твердо и решительно.

— Нет. Он не придет.

— О… — она захлопала глазами, пытаясь справиться со слезами. — Так он послал тебя?

— Не совсем, — Драко изящно дернул плечом. — Просто мне отвратительна сама мысль о том, что ты уедешь вот так — и никто даже не скажет тебе «до свидания».

— Спасибо, — шепнула она и, свесившись из окна, коснулась его плеча. Он удивленно посмотрел на нее. — Ты нужен мне. Пообещай мне кое-что.

Он не шевельнулся, только слегка прищурил глаза. Гарри бы сказал — «да, все, что хочешь.» А Рон — «Если я скажу, что сделаю, значит сделаю. И не приставай ко мне с этими обещаниями.» А Драко посмотрел на нее своими серыми удлиненными глазами и заметил:

— Это зависит от того, что ты хочешь.

— Это о Гарри. Он не понимает.

— Ты имеешь в виду, не понимает, почему ты ушла от него?

Она кивнула.

— Не уверен, что я тоже это понял.

— Я сделала это потому… — начала она и замерла, осознав, что вряд ли может представить себе кого-то, кто бы понял ее объяснения. — Они использовали меня, чтобы ударить в него, Драко, — прошептала она. — Использовали меня и Рона — они знали, как причинить ему самую сильную боль — и я не хочу быть частью этого. Не могу и не буду.

— Но ты не сказала ему об этом.

Она покачала головой:

— Нет. Он бы не понял.

— А ты попытайся, — приказал Драко.

Она вздохнула.

— Я ему еще кое-что сказала, и это тоже правда. Что бы я ни сказала, это бы ничего не изменило. Он так и не сказал мне, что мучит его, и я… — она вздохнула и опустила голову. — Я думаю, что ты этого тоже не знаешь?

— Нет, не знаю.

— Но знай, ты бы мне все равно не сказал, да?

Он не ответил, скользнул взглядом туда-сюда по платформе и снова поднял глаза к ней. Холодный ветер взъерошил его волосы, превратив их в торчащую серебряную мишуру. Она ничего не могла понять ни по выражению его лица, ни по глазам, в Драко не было прозрачности, свойственной Гарри. Но больше никого не было, и она поверила ему, потому что должна была поверить.

— Я по-прежнему думаю, что тебе стоит опять поговорить с Гарри, — упрямо повторил Драко. — Ты не должна уехать вот так.

Паровоз дал свисток — длинный, резкий, этот звук заставил их подскочить. Драко отступил на шаг от вагона.

— Я не могу больше говорить с ним об этом, у меня нет времени, — крикнула Гермиона, захлебываясь отчаянием. — Сделай это вместо меня, пообещай мне… нет, поклянись — поклянись своей фамильной честью, Драко Малфой. Поклянись своим именем.

Теперь он по-настоящему встревожился.

— Что мне нужно будет делать?

— Всегда будь с ним, — произнесла она, и Драко оторопел. Гермиона продолжила, плохо понимая, что она говорит, она просто изливала душу. — Всегда будь рядом, присматривай за ним… проверяй, как он. Не бросай его и не позволяй ему уйти, а коль он уйдет — следуй за ним, ибо я теперь этого не могу. Я бы хотела заботиться о нем, однако он мне этого не позволяет, он никого из нас не хочет видеть. И пока я не узнаю, как с этим справиться, побудь с ним. Посылай мне сов каждый день — пиши, как он, что делает, в порядке ли…

— Он не в порядке, — откликнулся Драко.

— Ты знаешь, о чём я! — воскликнула Гермиона. — Береги его, оставайся с ним — пообещай мне!

Тишина легла между ними размотанной серебристой лентой. Держа руки у него на плечах, Гермиона смотрела на него, но не ощущала этих прикосновений — Драко казался таким далеким, словно забрёл высоко в горы, в самые холодные места, какие она только могла вообразить. Тихий, отстраненный, с поблескивающей серебром кожей и опаловыми зеркалами глаз, он, наконец, ответил:

— Хорошо. Я обещаю.

Она сжала его плечи.

— Поклянись.

— Клянусь, — ровным голосом произнес он.

Она так и думала. Между ними, как ей показалось, проскочила какая-то искра. Её руки разжались.

— О… хвала господу… Хвала господу…

— Я бы в любом случае так поступил, — он взглянул на свое плечо, где по-прежнему лежала ее рука. Голос его был ровен и отчужден.

— Да, я знаю. Однако теперь ты так поступить обязан.

Снова раздался похожий свисток паровоза — полувизг — полукрик. Дальше все произошло в одно смазанное мгновение: она убрала руки с его плеч, удивляясь тому, что она сделала, он поднял лицо и шевельнул губами, но слова потонули в скрежете тормозов. Внутри нее оборвалась какая-то натянутая струна — нет, она не могла взвалить на него это бремя и бросить одного… рванувшись вперед, она сделала то, чего никогда не делала доселе: она поцеловала его в лоб, и он закрыл глаза.