Затаив дыхание, она ждала. Рассердится ли он?… Он должен помнить, что было вчера, — что они поссорились… что было потом, как она привела его к себе… Хотя единственное, что он сделал — это рухнул и, отпихнув ее руки, когда она хотела ему помочь с ботинками и мокрой одеждой, немедленно уснул….
Но его глаза были туманны и все еще полны сном, он улыбнулся ей — устало и без всякого удивления, словно ожидал, проснувшись, увидеть ее рядом. Заворочался, повернулся и протянул к ней руки, она нырнула в них, почувствовав волглость его плаща под своими пальцами и его теплое дыхание, щекочущее ей шею и шевелящее волосы… Они замерли и молча лежали так, пока наконец она не почувствовала, что руки его ослабли, он выпустил ее и коснулся пальцами ее лица.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она.
Он кашлянул и сморщился.
— В ботинках… в кровати?… Словно кто-то взял клин, привесил на него пару тонн и с размаху вбил мне в голову. За исключением этого — все хорошо, — он улыбнулся. — Кроме того — ты рядом, а это прекрасно нейтрализует все неприятности… — его улыбка исчезла, взгляд стал озадаченным. — Слушай, а мы… ничего ночью не делали?
Она постаралась улыбнуться ему самой сладкой улыбкой:
— Как, разве ты не запомнил наш первый раз?…
Гарри подбросило на кровати, он схватился за голову и застонал:
— О-о-о… — он умоляюще воззрился на нее, — ну скажи мне, скажи, что ничего не было…
Гермиона скрестила на груди руки и прищурилась:
— А что, разве в этом есть что-то ужасное?
— Я ничего не помню — вот что ужасно!
Гермиона тряхнула головой, отбросив назад волосы, и пожала плечами:
— Ты был более чем далек от этого и все, на что тебя хватило — это рухнуть на кровать. После того, как тебе было… гм… дурно и ты уделал все книги в Общей гостиной… — да, не забудь извиниться перед Невиллом.
— А на тебя я не… меня не тошнило?…
Гермиона заулыбалась:
— Ах, как романтично. Нет. На меня тебя не тошнило. И на Драко тоже — думаю, тебя это разочарует. Не могу представить, как ему удалось этого избежать.
— Подозреваю, что с трудом… — Гарри сжал виски. — Еле помню прошлую ночь после того, как… — неожиданно он побледнел. — После того, как…
Она смотрела, как на его лице отражается этот всплеск памяти — потрясение… ужас…
— О Боже… Боже… — еле шевеля онемевшими губами пробормотал он. — Вчера вечером… Что ты должна была про меня подумать… Я не знаю, что в меня вселилось…
— Что-то около кварты водки, судя по всему.
— Кажется, это был джин, — рассеянно поправил он и уставился на нее полным раскаяния взглядом. — Гермиона, я был…
— …в стрип-клубе. Я знаю.
Гарри едва не свалился с кровати:
— Знаешь? Откуда?
— От тебя, — она ткнула его пальцем. — Ты говорил во сне.
— Ох, — Гарри покраснел. Ей это всегда нравилось, он становился ужасно милым и забавным, вот и сейчас — его уши покраснели, он прикусил губу. — Я… ммм…
— А кто такая Анжелика?
— Анжелика?… — Гарри неуклюже замялся. — Она… ну, это… она барменша…
— Барменша? Топлесс?
— Д-да… Но у нее целая грива волос…
— Да ну? — голос Гермионы источал презрение. — А что, — Снейп действительно играет там на кларнете?
— Гермиона, — Гарри в отчаянии отпихнул подушку. — Ну — я не знаю, не знаю, как меня занесло в эту Порочную Ласку! Давай с тобой помиримся… хочешь — я куплю вам с Джинни по Ведьмополитену с большим настенным календарем…
— О, я слышала, что Чарли был парнем месяца в феврале, — заинтригованно произнесла Гермиона.
— …только прости меня!…
Гермиона раздосадованно вздохнула:
— Ой, Гарри, да ради Бога! Меня это совершенно не волнует. Ну, напился ты и был в этой, как ее… Порочной ласке, — какое дурацкое название, — мне все равно. Я прекрасно понимаю, что вина за все это лежит на Драко. Хотя нет, я не виню его: он просто пытался тебе взбодрить, и если бы это у него вышло — клянусь небесами — я бы первая поблагодарила его. Я так волновалась…
— Я не только в этом виноват… — он встал, взял ее за руки и потянул вверх, она поднялась с кровати и подняла к нему голову. Она еще помнила те времена, когда была выше его. — То, что произошло в общей гостиной… Мне так стыдно… Я был свиньей. Прости меня.
Гермиона заколебалась. Вдруг она почувствовала, что его хватка на ее запястьях стала крепче, она подняла глаза, пытаясь найти в его лице причину — в его глазах нарастала паника. Он чего–то боялся, что она не простит его? Почему? Потому что он знает, что скрывает от меня что-то очень важное… а если я это знаю, то я должна сердиться. Здорово сердиться.