Draco Veritas

 — Конечно же, я тебя прощаю, — словно со стороны услышала она свой отчужденно — холодный голос. — Существует очень немного вещей, которые я не смогу тебе простить — ты их знаешь.

Испуг ушел из его глаз, но ярким солнечным пятном под закрытыми веками остался отпечаток волнения и беспокойства. Эта вечная тень в его глазах — Гермионе казалось, что её невозможно выгнать оттуда, как невозможно выгнать темноту из чулана для метел.

— И что теперь…

— Я не знаю, что тебя не дает покоя, Гарри. Но это так. Думаешь, я буду молчать?

Она осторожно вывернулась из его рук, взяла его ладони и перевернула их: все ребро правой ладони было разбито в ужасающий синяк, ладони испещрены запекшимися отпечатками полумесяцев ногтей.

— Ты себя буквально рвешь и терзаешь из-за чего-то, Гарри. И если ты не скажешь мне, в чем дело, то выроешь между нами пропасть. И если однажды я не смогу через нее перебраться — то вина за это ляжет только на тебя.

Она подняла глаза к его лицу, и на мгновение ей показалось, что пелена спала и перед ней снова тот Гарри, которого она всегда знала, — смущенный, смятенный, ранимый, отчаянно влюбленный… Но его глаза сразу же скользнули в сторону:

— Дай мне немного времени…

Она вздохнула. Боже, как она устала — она едва сомкнула глаза этой ночью…

— Делай, что нужно, Гарри…

— Я люблю тебя… — произнес он с упрямой надеждой.

Она потянулась к нему и тихонько поцеловала, почувствовав эти колючие прикосновения его небритых щек и подбородка. Он обнял ее, притянул к себе и ткнулся лицом ей в волосы… Но даже сейчас, когда они стояли так близко — близко, что, наверное, ближе было уже невозможно, Гермиона чувствовала разделяющую их преграду и знала, что она никуда не денется.

* * *

Завтрак. Джинни угрюмо ковырялась в своей тарелке. Яичница и тост. Она не могла понять, отчего ей так плохо, — то ли нервничает из-за сегодняшнего матча… то ли из-за того, что так и не смогла заснуть этой ночью… Она лежала и все вспоминала Драко, когда он произнес «Я никогда ничего тебе не обещал…» — с совершенно непроницаемым лицом, без всякой интонации… о, это было даже хуже его обычной холодности — она хотя бы демонстрировала ну хоть какое-то чувство, а это безразличие… Оно просто сводило с ума. Иногда ей казалось, что в него легко влюблялись именно за эту непроницаемость, как в красивый фасад пустого здания, за этими стенами можно было нафантазировать себе все, что угодно. Интересно, Блез может понять его… кто-нибудь вообще может? Гарри. Наверное. Если постарается. Уф…

Джинни проглотила еще кусок яичницы и удержалась от того, чтобы бросить взгляд на Слизеринский стол. Драко невозможен. Совершенно невыносим. В школе ведь полно симпатичных парней — Симус Финниган, например… Вот, сидит напротив и ест вилкой овсянку. Обаяшка — русый, голубоглазый… Этот ирландский акцент… И, к слову, неплохой игрок в Квиддич. Почему, спрашивается, он ей не нравится?

— Джинни? — с подозрением уставился на нее Симус. — У меня что-то с лицом?

Джинни сообразила, что сидит и в упор пялится на него.

— Ой, э-э… нет-нет.

— Конечно, — подхватил Дин, — чертовая куча веснушек.

— Ничего подобного, — дружелюбно отмахнулся Симус. Это было правдой: уж кто-то, а Джинни Уизли знала, что такое куча веснушек. У Симуса их было совсем немного — только на переносице.

— Есть-есть.

— Нету.

На этом месте Джинни оставила Дина и Симуса, они могли так препираться бесконечно, и с надеждой еще раз оглядела стол, словно Гарри, Рон и Гермиона могли бы неожиданно появиться… но нет, они опаздывали. Рядом над своими тарелками хихикали Лавендер и Парвати, сквозь смех Джинни уловила обрывки фраз — «Драко»… «так что» и «клевый». Бросив вилку, она повернулась к ним и обнаружила, что они смотрят, как за Слизеринским столом Драко беседует с Малькольмом Бэдкоком. Джинни вздохнула: как неразумно со стороны Гермионы было сообщить Лавендер и Парвати что Драко вовсе не так уж и плох… Это наконец-то позволило им не прятать свое истинное отношение к нему, теперь они не сводили с него глаз, воспринимая как целое представление даже его уход из-за Слизеринского стола.

— Как все-таки удачно, что он слизеринец, — мечтательно произнесла Парвати. — Зеленый цвет так ему к лицу…

— Ради Бога! — Джинни закатила глаза. — Вы только прислушайтесь, о чем вы говорите: «О, вот идет Драко Малфой! Давайте в припадке безумной страсти закидаем его трусиками!» А как же гордость Гриффиндора и…