Draco Veritas

Я пообещал уйти, — подумал он, глядя в зеркало на свое отражение. — Я пообещал уйти и сделать все, чтобы меня не нашли. Но я не обещал, что уйду, не попрощавшись.

Гарри отвернулся от зеркала и вернулся к своему сундуку. Вытащил из него перо и клочок пергамента и, устало присев на краешек кровати, начал писать.

Он никогда не был особо изощрен в написании писем — да что там говорить, сочинителем он был просто никудышным. Но сейчас, как ни странно, у него все получалось — наверное, потому, что он просто ужасно, ужасно хотел выразить все, что у него было на душе. А может, потому что Драко, дав ему частичку себя, подарил вместе с ней и толику своего красноречия. Или же он слишком устал, чтобы скрывать или преуменьшать значение того, что он делал.

И вот, перед ним лежали два письма — одно Драко, второе — Гермионе. Он опустил перо и, аккуратно свернув их, положил на свою подушку.

Теперь осталось только одно — и он может уходить. Зажмурившись, он потянулся к шее  и расстегнул тоненькую золотую цепочку. Она зацепилась за его волосы. Он дернул её, и заклятье легко скользнуло в подставленную горсть. Эпициклическое Заклятье.  Бросив на него последний взгляд, он положил его поверх писем.

Утром они придут искать его, и все найдут здесь.

Он поднялся, закинул рюкзак на плечо и вышел за дверь.

* * *

Гермиона сидела рядом с Драко в лазарете. Она дрожала, обхватив себя руками за плечи. Заглянув перед сном пожелать ему спокойной ночи, она обнаружила тут Снейпа и Дамблдора — те уже уходили и, преодолев некоторое сопротивление со стороны Снейпа, рассказали ей, что он идентифицировал все компоненты противоядия — все, кроме одного, и на основе этих исследований синтезировал, хоть и несовершенное, но все же противоядие. Противоядие, не способное нейтрализовать яд, но хотя бы замедляющее и смягчающее его действие.

— Процедура, а не лекарство, — кивнула она Снейпу и тут же  сообразила, что это маггловский термин. Снейп удивленно захлопал глазами, и кисло кивнул. Дамблдор, опустив руку ей на плечо, поинтересовался, что она предпочитает — самостоятельно рассказать об этом Гарри или же будет лучше, если это сделает он?

Она сказала, что сделает это сама. И, не зная, куда мог подеваться Гарри, осталась в лазарете ждать его, уверенная, что, рано или поздно, он придет сюда — ей до боли хотелось видеть его. Она не знала, как он отреагирует на это известие, — возможно, обрадуется, что жизнь Драко немного продлена, а может, рассердится, что лечение так и не найдено, и проблема так никуда и не ушла… Гарри был максималистом и не знал полутонов.

Она опустила взгляд к Драко, прикидывая, как им объяснить это ему. Хорошо, что с ней в этот момент будет Гарри, — сама она вряд ли сумеет сделать всё, как надо… Драко снова вывернулся из-под одеяла и опять лежал на спине, закрыв лицо руками. Рукава пижамы съехали, обнажив синяки вдоль запястий, где у него брали кровь на тестирование противоядия. Внезапно глаза его открылись, и Гермиона отшатнулась назад, когда он вдруг сел, словно поднятый невидимой силой, уронив на пол подушку.

— Драко… — потянулась она к нему.

Он повернулся к ней, его сонные глаза были полны смятения:

— Гермиона, что случилось?

— Ничего, — она опустила руку ему на плечо. Оно было теплым ото сна, сквозь пижаму она почувствовала выпирающие кости. — у тебя были кошмары?

— Нет, — покачал он головой. — Я что-то чувствую. Что-то не так.

— Что не так?

— Я не знаю, — раздраженно и устало ответил он. — Может, это было что-то во сне — я почувствовал, будто что-то потерял… сам не знаю, что… — веки сомкнулись, и зелье снова погрузило его в сон. — Что-то… важное…

— Это всё сонное зелье, — нежно коснулась его плеча Гермиона, пытаясь осторожно уложить его обратно на кровать. — Все эти странные сновидения из-за него…

— Наверное… — он лег. — Где Гарри?

— Он придет, — успокоила она, не успев больше ничего ни сказать, ни спросить — он уже спал. Она села рядом, положила на него руку и начала ждать Гарри. Это ожидание оказалось куда продолжительнее, чем она думала.

* * *

Заклинания и кочерга сделали свое дело: огонь в камине пылал во всю мочь, однако Джинни все равно не могла согреться. Она сидела и рассматривала свои руки: с синими и красными следами от ногтей, черными подтеками от чернил дневника. Она не помнила, как расшвыривала клочья страниц, или как, спотыкаясь, выбегала из комнаты Рона… Все, что она осознавала, происходило уже, словно, вечность спустя: она стояла в ванной комнате, пытаясь стереть пятна чернил с рук. не помогало ничего — ни мыло, ни заклинания. Они не отмывались.