Испить чашу до дна

— Так. Эти два человека — ваш сын Станислав и ваша соседка Розовская, с которой у вас был роман.

— Интересно. Откуда известно про роман?

— Отовсюду. От вашей жены, от самой Розовской, от других соседей, я не буду перечислять, ладно? Это неважно.

— Значит, Соня треплется направо-налево?

— Она отвечала на мои вопросы. Теперь звонит иногда и сообщает упущенные в процессе разговора детали.

— Я не говорил ей про квартиру. Мы много лет не разговаривали.

— Ей сказал Стасик, который заходит к соседке по-дружески, в частности, чтобы получить совет по поводу своих отношений с девочкой. Значит, ему не с кем больше поговорить.

— А ведь действительно не с кем, — задумчиво сказал Виктор. — У нас дома — черт знает что творится после смерти Леры. Сам понимаешь.

— Понимаю.

— Только я и Стасу ничего не говорил про квартиру.

— Ему рассказала Валерия. Незадолго до гибели.

— И он понес… Стас — не Лера, умом не блещет.

— Да, ваша жена говорила, что вы его любите меньше.

— Это просто ее идея-фикс. На самом деле я много вложил в своего первого ребенка, Валерия в чем-то была мной, если это понятно. Стас… Знаешь, если бы я пытался больше с ним общаться, Анна ревновала бы. Она его узурпировала. С этим связано и мое несколько отстраненное к нему отношение, и его инфантилизм.

— А почему вы скрывали то, что купили Валерии квартиру?

— Ну как сказать. Я не скрывал. Просто хотел поставить семью перед фактом из-за пунктика Анны — о том, что я сына люблю меньше. Она становится не совсем вменяемой, когда речь заходит об этом. Ведь вполне логично обеспечить отдельным жильем старшую, совсем взрослую, самостоятельную дочь. Ей нужно было создавать семью. Стас еще долго будет кормиться из соски, которую сует ему в рот мама. Извини, просто Анна немного раздражает меня своей субъективностью.

— Да мне что. Под каждой крышей — свои мыши. Наша логика простая. Если знают два человека, может узнать любое количество людей. Тем более эти два человека — достаточно коммуникабельны. Так что вы не можете точно знать о том, что Ольга Ветрова не обладала этой информацией.

— Сережа, подозревать Олю в убийстве Валерии — значит просто убить меня. Я к тебе обращаюсь за помощью. Этот вопрос нужно как-то снять.

— Как-то… Это делается одним способом — все проговаривается и проверяется. Ей придется через это пройти. Я обещаю, что мы будем осторожны, хотя бы из-за ее состояния здоровья.

— Спасибо. Сережа, я иногда просто с ума схожу, думая о том, что произошло с Валерией. О том, что это могла сделать жена ее любовника, я заявил совершенно сознательно. Вот уж где мотив, вы не можете этого не признать. И ей не пришлось бы сталкивать ее самой. Сейчас нет проблем нанять кого-то для такой услуги. Честно, я сильно сомневаюсь, что вы сможете в этом разобраться. Я думаю еще об одном варианте. Сам Андрей Семенов. Я купил эту квартиру, чтоб Лера жила там с ним, она безумно его любила. У него семья, ребенок… Хотя она все отдала бы за то, чтоб он к ней ушел, и я пытался ей в этом помочь. Но он не любил ее никогда. Так, придерживал, не отталкивал, не отказывал. Она простила ему такое предательство! Когда Андрей бросил ее, чтобы жениться на невесте своего брата. Лера могла ему надоесть, понимаешь? Лера — очень настойчивая, она способна требовать. А он — крайне заносчивый парень. Ненавижу его, если по правде. Моя дочь была готова на любые унижения, лишь бы его удержать. А если… Если он такой спектакль разыграл: вроде утонул, а потом с Лерой покончил, рассчитывая вернуться к семье каким-то образом? Он не знал, что жена предаст его так же, как он предал Леру! Может, он вообще где-то рядом, в Москве… Вы об этом не думали?

— Я навожу справки об Андрее Семенове по просьбе его жены и брата. Они тоже допускают, что он жив.

— Как странно… Странно, что и мне пришла в голову эта мысль. Понимаешь, я его знал, он учился у нас, бывал в доме. Слишком яркий, слишком неудобный и сильный физически человек для того, чтобы тихо пойти ко дну. Говоришь, брат тоже просил его найти? А я допускаю и третий вариант. Что этот брат его и утопил. Он ведь оставил семью и троих детей ради нее, как я слышал. Эта Лиля, из-за которой произошло столько несчастий, — она не просто слишком красива. Я, например, не могу ее видеть. Мне кажется, таких когда-то сжигали на кострах, как ведьм. И дело не в ее внешности.

— Виктор Павлович! — с деланым возмущением воскликнул Сергей. — Надеюсь, вы не одобряете столь безумную практику?