Чужая невеста

— Нет, — наконец сказала она подчеркнуто спокойно, с максимально убедительной интонацией. — Это тебе просто кажется. Мы с тобой очень похожи, вот в чем дело. Мы как родные, понимаешь? Очень хорошие друзья и даже больше… Как брат и сестра. Понимаешь? Я совсем не хочу тебя обидеть! Понимаешь?

— Ты за меня замуж выйдешь, — хмуро сказал Алексей, не отпуская своим взглядом ее взгляд. — И чтобы я больше всяких глупостей не слышал.

— Я так и знала, — шепотом сказала Ксюшка и потрясла головой. — Я так и знала, что ты ничего не поймешь. Леш, я не выйду замуж… не потому что за тебя, а… вообще. Я, наверное, ни за кого никогда не выйду замуж. Я не хочу замуж! И зачем ты это сказал… Так все хорошо было! Ты же ничего не знаешь!..

Вот уж как раз он-то все знал. Не считая того, что не знал только, что теперь делать. И этих подонков в живых уже нет. Кто бы мог подумать, что он об этом будет жалеть. А вот ведь жалеет… что не может их сам, своими руками… Алексей сжал зубы, пытаясь задавить в себе приступ оглушающей, слепящей, немыслимой ярости.

— Ничего ты не понимаешь! — крикнула Ксюшка и всхлипнула, кусая губы.

— Чего тут понимать, — хрипло сказал Алексей и даже ухмыльнулся. — Я не банкир какой-нибудь. И тем более — не американец. Я нищий фермер. Совершенно бесперспективный.

— Дурак ты! — крикнула Ксюшка сквозь слезы и вдруг замахнулась своим маленьким, крепко сжатым кулачком, но стукнулась локтем о дверцу, ахнула и зашипела от боли сквозь стиснутые зубы.

Алексей рывком распахнул дверцу, выскочил из машины, обогнул ее, рывком же открыл дверцу с Ксюшкиной стороны, схватил Ксюшку за руки и так резко выдернул ее из машины, что она наверняка упала бы, если бы он не подхватил ее, крепко прижав к себе. Он сам чувствовал, какое у него сейчас бешеное лицо. И у Ксюшки лицо было злое, возмущенное… какое угодно, только страха в нем не было. Алексей секунду глядел в ее полыхающие расплавленным золотом глаза, потом резко обхватил левой рукой за талию, поднял и развернул так, что она оказалась зажатой у него под мышкой, вися почти вниз головой и беспомощно дрыгая в воздухе голыми загорелыми ногами. Алексей полюбовался ее маленькой круглой попкой, туго обтянутой пестрым ситцем, размахнулся и звонко шлепнул по ней тяжелой фермерской ладонью.

— Это тебе за дурака, — объяснил он. — А вот это тебе за то…

Он не успел шлепнуть Ксюшку еще раз, потому что она пронзительно взвизгнула, крутнулась у него в руке, как дикая кошка, вцепилась руками в его локти, а зубами — в спину, и, свернувшись, как стальная пружина, так влупила ему коленкой в лоб, что он ахнул, качнулся и чуть не выронил ее. Но все же не выронил, удержал и даже сумел поставить этот брыкающийся и размахивающий руками кошмар на ноги, и почти сумел поймать летящий ему в лицо маленький кулак… Но кулак все же долетел по назначению, и он, порадовавшись, что кулак такой маленький, удивился тому, что удар получился такой ощутимый. Ксюшка, кажется, тоже этому удивилась. Замерла на минуту, с недоумением глядя на собственную руку… Алексей слабо застонал, закрыл глаза и стал медленно валиться на траву, не выпуская Ксюшку из рук. Он свалился на спину очень удачно: ни камней, ни острых сучков под ним не оказалось, и даже затылком не очень стукнулся. А самым удачным в этом его падении в глубокий обморок было то, что Ксюшка, свалившаяся вместе с ним и теперь лежащая у него на груди в крепком кольце его рук, смотрела на него виноватыми глазами и осторожно трогала прохладной ладошкой его лицо, жалобно приговаривая:

— Леший, ты что? Леший, тебе больно? Леший, миленький, ну скажи что-нибудь… Ну, пожалуйста…

— Я бы сказал… — Алексей открыл глаза и крепче обнял ее, почувствовав, как она отшатнулась. — Я бы тебе все сказал, если бы ты мне челюсть не сломала.

— Не ври, — нерешительно сказала Ксюшка, упираясь ему ладонями в грудь и тревожно заглядывая в глаза. — Ничего я тебе не сломала.

Алексей застонал и опять закрыл глаза, выпячивая подбородок и покрепче прижимая Ксюшку к себе.

— Леший! — в панике крикнула Ксюшка, и он не выдержал, засмеялся, радуясь ее тревоге за него, легко подхватился с земли, поднимая ее на руки, закружил, слегка подбрасывая вверх и с наслаждением ощущая, как ее руки обнимают его за шею.

— Бессовестный ты, — с упреком сказала Ксюшка, когда он остановился, не выпуская ее из рук и откровенно смеясь ей в лицо. — Я так испугалась, когда ты упал… Я подумала, что и вправду тебе чего-нибудь поломала. Зачем ты меня пугаешь?