Записки диверсанта

— Поспим, разбудят, — сказал Кальницкий. Разбудили затемно, принесли чаю, и едва забрезжило, мы снова поехали на давешнюю опушку. При дневном свете лес оказался не таким густым, плотным, как чудилось ночью, а до железной дороги с нашлепками бункеров и пулеметных гнезд и вовсе было рукой подать. Свистел утренний ветерок, колыхал в поле одинокие сухие стебли бурьяна, заносил партизанские следы.

— Глядите, — сказал Кальницкий. Я поднял бинокль, подкрутил окуляры. Мощные линзы придвинули высокую насыпь с запорошенным гарью снегом, лухлую нашлепку бункера и троих умывающихся снегом немецких солдат.

— Даже не догадываются, какой сюрприз им приготовлен! — усмехнулся Кальницкий. Окончательно рассвело. День настал пасмурный, унылый. Ладно еще снег с дождем не сыпал. Гул идущего поезда донесся со стороны Олевска. Повернули бинокли направо. Долго ждать не пришлось. Показалось восемь фашистских солдат с двумя ищейками и катящиеся за солдатами под уклон две железнодорожные платформы с балластом. В первую минуту я даже удивился: а если платформы возьмут разгон, что тогда? Но тут в поле зрения появился тянущийся за платформой канат, а там и бронепоезд показался, удерживающий платформу на канате. Вот оно что! Сначала, значит, пускают собак, чтобы вынюхивали тол, и если собаки идут спокойно, то пропускают платформы (они потяжелей, под солдатами мина могла не взорваться, а уж под платформой-то рванет наверняка!), и лишь в случае полной безопасности движется вперед бронепоезд… Солдаты и собаки остановились внезапно. Тут же и платформы замерли, удержанные бронепоездом. Донесся лай: ищейка обнаружила «мину», которой, разумеется, на этом месте не было: заменяли ее несколько неприметных для человеческого глаза крошек тола. Гитлеровцы засуетились, принялись устанавливать заряд взрывчатки. Расчет был прост: подорвать заряд, уничтожив коварную русскую мину. Заряд установлен, солдаты разбегаются, валятся в снег. Двадцать, тридцать, сорок секунд — взрыв! Выбит кусок рельса. Солдаты бредут к насыпи, поднимаются на нее, продолжают путь. Еще три раза ищейка предупреждала об опасности, и еще три раза гитлеровцы подрывали рельсы и убеждались, что мин нет. Тогда вражеские саперы решили, видимо, что пройденный участок уже не опасен, сняли с привезенных ими платформ и положили на выбитые участки дороги так называемые "рельсовые мостики", и махнули машинисту бронепоезда: можно! Бронепоезд тяжело, уверенно прополз над нашими минами замедленного действия в сторону Коростеня, где шел напряженный бой… Первая не обнаруженная противником мина должна была стать на боевой взвод примерно в четырнадцать часов, а первый вражеский состав появился со стороны Коростеня в 11 часов 40 минут. Волочил платформы с подбитыми танками и орудиями. Через рельсовые мостики состав еле полз. За ним, через двадцать минут, проследовал к Олевску поезд с классными вагонами и теплушками. Наверное, везли раненых. За поездом с ранеными появилась вагонетка: гитлеровцы привезли куски рельсов, сняли "рельсовые мостики" и залатали поврежденные участки полотна. Следующие поезда, один за другим, бодро проследовали к Коростеню из Олевска около 13 часов. Потом так же уверенно, уже на хорошей скорости, проследовали еще три состава: два из Коростеня и один из Олевска. Противник осмелел. Урочный же час приблизился. Вот и четырнадцать часов. Первая мина «проснулась». Очередной вражеский состав, появившийся со стороны Коростеня, толкая перед собой две платформы с балластом, идет со скоростью не менее пятидесяти километров в час. Спешит засветло добраться до Сарн. И все вагоны в составе — классные, офицерские! Ну!!! Мощный взрыв разметал снег, гравий, песок, шпалы и рельсы. Обе платформы и паровоз, увлекая за собой вагоны, поползли и рухнули под откос. Скрежет рвущегося железа, треск дерева, пламя… Из неупавших еще вагонов стали выпрыгивать на нашу сторону гитлеровцы: с противоположной стороны близко к дороге подходил лес, оккупанты боялись обстрела.

— Все в порядке. Поехали, товарищ полковник? — спросил Кальницкий.

— Поехали, товарищ инженер-майор! Беспорядочную стрельбу возле места крушения мы слышали еще долго: оккупанты отчаянно воевали с пустым придорожным лесом. Пограничная застава… в тылу врага Часа через два, воротившись к Перге, мы свернули на юго-запад и поехали вдоль Уборти к Собычину, где размещался штаб П. П. Вершигоры. Кальницкий с нами не поехал, у него имелись дела под Юрловом и Белокоровичами, приходилось руководствоваться картой. На шестом километре пути раздался негромкий хлопок, и машину повело влево. Володин затормозил, вышел на дорогу, почесал в затылке: