Слабая женщина, склонная к мелонхолии

— Чего-то я уже о другом… Вообще-то у меня все. Если завтра с Плотниковым соберемся больного смотреть… э-э… огород копать — я тогда заранее еще позвоню. Вот теперь совсем все. Через пару часов я сам в хирургию сбегаю, посмотрю, как там что. Теперь точно все… Вопросы есть?

— Благодарю за службу, — машинально сказала Ася, спохватилась и серьезно добавила: — Вопросов нет. Есть сообщение. Володь, я тебя страшно люблю. Я тебе еще не говорила? Нет? Забыла, наверное. Ну, счастливо. Спасибо тебе. До завтра?

— До завтра, — ответил Алексеев. — Всегда ты самое главное сказать забываешь… Если еще что — так я эсэмэской, да? Ладно, пока.

Наверное, у нее было выражение лица типа «слава богу, диагноз не подтвердился», потому что Гонсалес, до этого смирно лежавший носом вверх, опять стал подниматься, недовольно ворча:

— Любит она его, во как… То тряслась, что глаз из-за мотоцикла испортится, и звонить сама боялась, и вообще что с майором… А как про любовь — так и забыла, что спросить хотела! Ну, командир, не ожидал.

— Больной, вы бы лучше заткнулись, — ласково посоветовала Ася и замахнулась на него телефонной трубкой. — Лежите и не трепыхайтесь, больной. Завтра утром приедет Плотников, а что мы ему предъявим? Нарушение режима мы ему предъявим? Это после того, как он полночи!.. Настоящее чудо!.. А вы тут!.. Да я лучше собственными руками вас задушу и в землю закопаю. И надпись напишу: «Тут никакого Гонсалеса нет, потому что его увезли и спрятали люди майора Тугарина!»

Тетя Фаина вынула телефонную трубку из Асиной руки и понесла ее из комнаты, укоризненно бормоча на ходу:

— Зачем же трубкой-то? Пригодится еще… Может, кто полезный позвонит. Ты его лучше стулом, все равно стулья новые покупать пора…

Гонсалес проводил тетю Фаину задумчивым взглядом, так же задумчиво посмотрел на Асю, опять улегся на спину и не очень уверенно сказал:

— Дался вам всем этот режим… Тут вон дела какие, прямо хоть правда под землю прячься, а она — режим! И Плотников ваш тоже сумасшедший. Нельзя ему сюда ехать, опасно. В лучшем случае — пособничество пришьют. Организацию побега, укрывательство… А то и вовсе чего похуже сделают… при сопротивлении органам. Черт с ним, с глазом, ничего с ним не будет. Не надо ему сюда… Постой, а чего это ты про людей майора? Куда это они меня увезли?

— Откуда я знаю? — весело удивилась Ася, села на диван, потому что ноги уже не держали, и с блаженством прислушивалась, как в солнечном сплетении исчезает тугой комок холода. — Больной, вас увезли и спрятали люди майора. Еще до приезда местных ментов. Так сами при всех и сказали. Вот и все. Вас никто не ищет. И не будет искать. А Тугарина уже прооперировали. И рыжего тоже. Они вне опасности.

Гонсалес долго лежал молча, задумчиво смотрел в потолок, вздыхал, наконец серьезно спросил:

— Командир, можно я тебя поцелую?

— А почему меня? — Ася уже успокоилась, совсем развеселилась, сделала выражение лица типа «мне чужие лавры ни к чему». — Больной, меня настораживает ваша неадекватная реакция. При чем тут я вообще? Глаз вам спас сам Плотников, вот его и целуйте. Или майора — он же вас защищал. Или всю его команду, потому что они все правильно сделали. Еще Светку можно, ведь это она вам телефон в палату таскала, чтобы вы своим звонили. И всех честных ментов, тем более что они пострадали. И бабу Женю — она вас кормила. Да! И тетю Олю, конечно! Она ту лестницу, по которой мы удирали, еще до прихода местных ментов вымыла. И как догадалась? Тем более что я дверь на этаж закрыла, ключ в двери на первом этаже остался. Тетю Олю обязательно поцеловать надо. Я ее тоже поцелую. Неоднократно.

Гонсалес лежал, заложив руки за голову, следил за Асей веселым зеленым глазом и смеялся. Отсмеялся, с удовольствием заметил:

— В норму пришла… Командир, я понял, у тебя мужа нет.

— Почему? — с любопытством спросила Ася. — Никто не понимает, а вы поняли! Это интересно.

— Потому что за слепоглухонемого ты ведь не пойдешь, — рассудительно сказал Гонсалес. — А нормального на первой минуте знакомства до инфаркта доведешь.

Ася тщательно обдумала его заявление и одобрительно согласилась:

— Оригинальная гипотеза. Даже где-то креативная, не будем скрывать… Хотя однажды я уже выходила замуж. И именно — за слепоглухонемого. Правда, это сначала как-то не очень заметно было… А потом смотрю — а за него мама разговаривает! А он сидит, молчит и кивает. Незабываемое впечатление.