Домработница царя Давида

— Ты чего? — удивился дядька, осторожно отцепляя её пальцы от своего рукава. — Мы же сразу сюда! С сиреной! Это же великий Давид… Да ты не трясись, сейчас мы твоего деда к его ученику отвезём, так что всё нормально будет.

Аня хотела сказать, что Давид Васильевич ей не дед, но как-то не успела. Всё происходило очень быстро, к тому же — непонятно, толстый дядька и ещё двое, которые пришли с ним, что-то делали, разворачивали какую-то аппаратуру, задавали царю Давиду какие-то вопросы, переговаривались между собой, отламывали от ампул носы прямо голыми руками, бросали осколки на пол, и пустой шприц тоже на пол бросили, а потом кому-то звонили, а потом перекладывали царя Давида на каталку… А она следила за всем этим, ничего не понимая, и даже не сразу поняла, о чём её спрашивает толстый дядька.

— Ты с дедом поедешь? — терпеливо переспросил дядька, заметив, что она просто не слышала его. — В больницу сейчас отвезём. Поедешь с нами?

— Конечно! — Аня заторопилась, подхватила пакет, который она успела собрать по просьбе царя Давида, проверила, там ли бумажник и телефон, и не очень вежливо поторопила: — Скорее, скорее… Что ж вы так долго возитесь…

Царь Давид, уже лежащий на каталке, смешливо фыркнул. Толстый дядька оглянулся на него, тоже фыркнул и сказал:

— Вот так, Давид Васильевич. Молодое поколение… Чувствую, напустит внученька морозу на всех наших… Ну, поехали уже. Ты куртку-то надень какую-нибудь. И обувь. Что, в тапках, что ли, поедешь? Обратно-то тебя не повезут, самой придётся. И дверь закрой, а то так и останется нараспашку.

Аня машинально переобулась в кроссовки, накинула пальто на спортивный костюм, закрыла дверь, мельком подумав, что даме Маргарите следовало бы всё-таки позвонить, предупредить, потому что ключей у неё нет, вернётся из магазина — а дома никого, дверь закрыта, ей уже уезжать надо, а вещи все в квартире… О Ваське даже не подумала. Да и о даме Маргарите сразу же забыла. Увидела, что во дворе стоит не обыкновенная «скорая», а страшная жёлтая машина реанимации, и в эту машину уже грузят каталку с Давидом Васильевичем, очень испугалась, что про неё сейчас все забудут, заторопилась, полезла следом за каталкой, стукнулась коленом… Кто-то из медиков подал ей руку, буквально вдёрнул в машину, со вздохом сказал:

— Всегда с родственниками возни больше, чем с больным. Не создавай нам проблем, ладно? Состояние стабильное. Ты знаешь, что это значит?

— Да, конечно, — торопливо ответила Аня, послушно шлёпаясь на откидное сиденье, куда подтолкнул её медик. — Я знаю, да. Стабильное — это значит без изменений, да? Тогда вы побыстрее, пожалуйста. Разве можно, чтобы так долго без изменений? Надо же лечить быстрее!

Медик вздохнул и промолчал, устраиваясь по другую сторону от царя Давида. В машину полез второй медик, на ходу обернувшись и громко сказав кому-то во дворе:

— Давид Васильевич приболел… Да. В больницу, куда же ещё.

Аня без интереса глянула через затемнённое стекло: с кем это он разговаривает? Во дворе стоял Васька. И морда у него была растерянная. Вот именно — морда, Аня это слово и подумала. И тут же забыла о Ваське и его морде.

Двери закрылись, машина мягко дрогнула, тронулась с места и сразу набрала скорость. Но сирена не включалась, поэтому Аня решила, что скорость не такая уж большая.

— Побыстрее бы, — беспомощно пробормотала она, не отрывая взгляда от белого лица царя Давида. — Лечить уже надо…

— Они уже лечат, — сказал царь Давид, не открывая глаз. — Они всё правильно делают, не сомневайся. Девочка, я вот тебя попросить хочу… Ты мне завтра яблочек не напечёшь? Знаешь, таких, с малиновым вареньем внутри… Очень люблю.

Аня заметила, как медики переглянулись с одинаковыми улыбками, и обрадовалась: наверное, действительно бояться не надо. Они же не боятся. И царь Давид не боится. Вон, о яблочках вспомнил…

— Напеку! — с готовностью пообещала она. — Антоновки, да? Она полезная. И ещё куриный бульон, он тоже полезный. Творогу настоящего найду… У меня на рынке одна знакомая есть, у неё всегда очень хороший творог. Он тоже полезный. И ещё для сердца абрикосы очень полезные, абрикосы я тоже принесу…

Она хотела вспомнить ещё что-нибудь полезное для сердца, но тут медики просто отодвинули её от царя Давида, склонились над ним, опять переглянулись — уже без всяких улыбок, стали что-то делать, опять ломали ампулы голыми руками, откуда-то появилась кислородная маска, заменили бутылку в капельнице… Опять стало очень страшно.