Блуда и МУДО

– Саша правда хороший, – повторила Милена. – Нет ничего дурного в том, что человек хочет плату за свои хорошие дела…

– Я не спорю, – согласился Моржов. – Я и сам бесплатно даже не высморкаюсь. Дело не в этом. Он ломает, твой Саша.

– Он создаёт новое… – возразила Милена.

– Нет. Не создаёт. Он был бы рад сделать тебя директором МУДО и не возиться с Антикризом. Но МУДО – это немодно. На МУДО не дадут столько денег, сколько дадут на Антикриз. Поэтому твой Саша создаёт Центр и уничтожает МУДО. Боливар двоих не унесёт.

– И всё равно… Это конфликт старого и нового…

– Не бывает в России такого конфликта. Мы либо в новую форму вливаем старое содержание, либо в старую форму – новое. А в чистом виде у нас никогда не получается. Давно, блин, живём. До хрена всего намастерили, выбрасывать некуда.

– Что же старого будет в Антикризисном центре?

– Бесполезность.

– А что новое ты вносишь в Дом пионеров?

– Щёкин объяснит.

– Я не знаю, Боря, почему я с тобой… – покорно примиряясь с проявившимся ужасом, созналась Милена – словно согласилась быть жертвой.

Моржов слушал Милену, ласкал её и испытывал ощущение странного раздвоения. Одна Милена – обнажённая, раскрытая – вся принадлежала ему. Другая – говорящая слова – была чужой и вообще не здесь.

– Ты жалеешь о том, что мы вместе? – спросил Моржов.

– Жалею… – почти беззвучно сказала Милена.

– Без меня всё было просто?

– Просто…

– Ты хочешь уйти?

Милена отрицательно покачала головой. Моржов повернулся на бок, обнимая Милену и целуя её в висок.

– Я не буду хорошим, как твой Саша, – прошептал он в её волосы. – Но я тебя не сдам, как он сдал тебя мне. Если, конечно, ты не уйдёшь сама.

– Не уйду… – повторила Милена, и Моржов словно поймал её слова, тихонько положив кончики пальцев ей между губ. Другая ладонь Моржова, гладившая Милену по затылку, бережно и настойчиво наклоняла Милену вперёд.

– Когда Манжетов приезжает к нам с проверкой? – спросил Моржов, закрывая глаза.

– Пошлежафтра, – сказала Милена.

Взятым у Розки ключом Моржов отомкнул амбарный замок и потянул на себя скрипучую дверь жилого домика номер два. Упыри, сопя, толклись за спиной Моржова, а потом под локтями Моржова порскнули в корпус. Видимо, они считали, что здесь под запорами хранятся какие-то сокровища, которые от них скрывают. Домик загудел от топота и воплей упырей, всполошенно захлопал дверями, как крыльями.

Моржов вошёл в холл, где стояли два теннисных стола – объект многолетних вожделений Каравайского. В корпусе было затхло, воздух словно окостенел, пахло сухой извёсткой и старыми досками. Свет, проходя сквозь пыльные окна, становился жёлтым, будто на выцветшей фотографии.

– Здесь же нет ничего! – разочарованно орали упыри из дальних комнат.

Моржов теребил окаменевшие шпингалеты на окнах.

– Очень неуютное помещение, – важно сказала Наташа Ландышева, возвращаясь в холл.

Потом выбежал Серёжа Васенин.

– Смотрите! Это из прошлого осталось! – восхищённо заявил он, размахивая мятой газетой. – Здесь программа для телевизора! А всё уже давно показали!…

Серёжа развернул газету и с горящими глазами принялся жадно перечитывать программу.

– Во!… – прошептал он. – Это кино я тогда смотрел!… Вообще давно было!… Я только пятый класс закончил!… Думал, что в том кино всё по-настоящему!

– Борис Данилович, а зачем мы здесь? – несколько брезгливо спросила Наташа.

– Надо поговорить, – объяснил Моржов, с треском открывая окно. – Наташа, собери всех где-нибудь в одной комнате.

Наташа быстро собрала упырей. Упыри ждали Моржова и качались на голых панцирных сетках кроватей с таким упоением, словно в их собственном корпусе голых панцирных сеток не имелось вовсе.

Моржов демонстративно прикрыл дверь.

– Разговор у нас тайный ото всех, – сказал он. – В ближайшие два дня о нём никому рассказывать нельзя.

– Даже Дрисанычу? – удивились упыри.

– Даже ему, – кивнул Моржов и сел на колченогий стул.

Упыри таращились на Моржова, ожидая страшной тайны.

– Вам нравится Дмитрий Александрович? – спросил Моржов.

– Нравится! – с вызовом заорали упыри.

– Дрисаныч не баба, он всегда за нас, – злобно сказал Гершензон.

– А Константин Егорович?

– Константин Егорович очень много всего знает, – с уважением сообщил Серёжа Васенин.