Журавль в небе

— Мне не с чем это носить, — сообщила Тамара своему отражению. — Дожила.

Отражение скроило сочувственную мину и согласно кивнуло.

— С белым платьем, — прозвучал голос Николая у нее за спиной. — У тебя белое платье есть.

Она оглянулась, смущенная тем, что он застукал ее за… вот за этим. Николай стоял в проеме двери, ведущей в гостиную, и с каким-то странным выражением смотрел на нее.

— У меня нет белого платья. — Тамара отвела глаза и почему-то прикрыла рукой сверкающую тяжесть ожерелья. Но на руке точно так же сверкали широкий браслет и два вычурных перстня, и она опустила руку.

— Есть белое платье. Ты просто забыла. Не носила — вот и забыла. Длинное такое.

А правда, забыла. Года три назад Ленка навязала ей платье, которое купила себе, но промахнулась на размер. Или просто поправилась слишком быстро. Длинное льняное чуть кремовое платье Тамаре нравилось — теоретически. Надевать его было некуда, для всяких презентаций оно было вызывающе простым, для работы — слишком светлым, для лета — слишком длинным, а в гости надевать было жалко — обязательно вином зальют или кетчупом заляпают. И туфли подходящего оттенка у нее были, новые, но вполне удобные туфли, она в них целый день может продержаться.

— А… что это? — прервал ее размышления Николай, глядя на нее все с тем же странным выражением. — Ты вроде никогда бижутерию не носила. Недавно купила, да?

— Это не бижутерия, — вздохнула она. — И я не покупала…

Но больше ничего сказать не успела — в замке щелкнул ключ, входная дверь распахнулась, и в квартиру влетела Наташка, чуть не сбив мать с ног.

— Ух ты! — заорала она, восторженно тараща глаза, и пошла вокруг Тамары, как вокруг скульптуры на выставке. — Ничего себе! Ма, ты где эти феньки оторвала? Почем брала? Дашь поносить?

— Нипочем не брала. Это подарок. — Тамара обиделась на «феньки». — Ишь ты, поносить ей… Может, тебе еще и «мерседес» хочется?

— А кто подарил? Ну, дай разок надеть! — не унималась Наташка.

— Юрий Семенович, — не сразу ответила Тамара и, заметив, как Николай с Наташкой непонимающе переглянулись, стала объяснять, путаясь в словах: — То есть он не дарил… Он хотел подарить, но не успел… Это его юрист мне передал, уже потом, когда Юрий Семенович умер… Я не хотела брать — зачем мне? Но Михаил Яковлевич, юрист, говорит, что это подарок…

— Значит, это не бижутерия, — сказал Николай, повернулся и скрылся в глубине квартиры.

— Не стекляшки, да? — Наташка еще больше вытаращила глаза. — Ма, так это страшные деньги! Это какие камни?

— Топазы. — Тамара поглядывала в ту сторону, где скрылся Николай, и чувствовала себя виноватой. — Они просто все разные — светлые, темные… А так — все топазы. И золото разное — червонное, обычное, зеленое… А так — все золото. В шкатулке паспорт, или сертификат, или не помню, как это называется. Там все написано: из чего сделано, и как называется, и сколько весит…

— Ма, ты за Юрия Семеновича замуж собиралась, да? — вдруг спросила Наташка.

— Нет, — быстро ответила Тамара. — В том-то и дело, что не собиралась я за него замуж!

И тихо заплакала, стаскивая с себя все эти разноцветные топазы в разноцветном золоте, и они сразу остывали, отвыкали от нее, становились чужими и почти незнакомыми в блестящей кучке на подзеркальном столике.

Наташка сгребла эту блестящую кучку, поволокла мать в кухню, бубня что-то одновременно жалобно и сердито, усадила ее за стол, села напротив и строго приказала:

— Рассказывай.

И Тамара рассказала ей и про то, как она боялась нажить себе такого врага, и как не хотела, чтобы он приезжал, и как, проснувшись от ночного кошмара, позвонила ему на сотовый — по ошибке, не ему она хотела позвонить! А Юрий Семенович погиб именно из-за этого, из-за ее ошибки! А потом она получила его подарки — уже после его смерти… Ужас…

— Ужас, — горячо согласилась Наташка. — Кошмар! Просто триллер какой-то! Фантастический! Молчание ягнят! А ты тут при чем? Ты тут совершенно ни при чем. Это все судьба.

Наташка и не думала утешать мать, она ей даже не сочувствовала. А чего сочувствовать-то? Это все судьба. И все, тема исчерпана.

— Ты и правда ни в чем не виновата. — Николай опять стоял в дверях, прислонившись к притолоке.

Ну вот, теперь и он все знает. Сначала — Ленка и водитель Сережа, от которых, как ни странно, ни слова дальше не пошло, потом — тот капитан, которому она попыталась все рассказать, но он всерьез не отнесся к ее словам и даже протокол не стал составлять, теперь и Наташка с Николаем все знают, а уж Наташка-то обязательно Анне доложит… Но почему-то это не тревожило, а успокаивало. Наверное, давно надо было все рассказать близким людям. Хотя бы для того, чтобы услышать, что она ни в чем не виновата, а виновата судьба.