Исповедь на краю

Они уселись в Володину машину, доктор – на заднее сиденье. Но тронуться с места не успели. Чудовищно сильные руки сжали Володину шею. Он услышал злобный свистящий шепот: «Что, гаденыш, вынюхал?», огромным усилием разжал руки на своей шее, повернулся, увидел выпученные, с красными прожилками глаза доктора. И вдруг они утонули в фонтане крови. Володя не успел понять, что это его кровь.

* * *

Кармелло и Мария Тартина от волнения никого не могли рассмотреть. Десятка два детишек стояли в своих кроватках, ползали по ковру в большой комнате, что-то лепетали.

– Это наши средненькие, – сказала Валентина Петровна. – От полугода до года. А сейчас пойдем к большим. Ариночка там. Ей уже два стукнуло.

«Большие», как по команде, побросали игрушки и уставились на гостей. Мария сквозь пелену слез видела распахнутые, ждущие глаза, полуоткрытые любопытные ротики и тихонько пробормотала, схватив Кармелло за руку: «Я не могу. Мне нужно пять минут». Переводчица сказала Валентине Петровне, что гостья очень волнуется и хочет выпить воды. Они ушли в кабинет главврача. Валентина Петровна с интересом и симпатией смотрела на красивую итальянку, с трудом сдерживающую рыдания, на доброе лицо ее массивного супруга, вытирающего пот со лба.

– Вы не спешите. Это на многих производит сильное впечатление. Дети знают, зачем к нам приходят взрослые люди. Сейчас сюда принесут кофе, извините, у нас растворимый. Вы выпьете, успокоитесь, и тогда мы приведем сюда Арину.

Вошла Ира с подносом, на котором стояли чашки с кофе и блюдечко с печеньем. С интересом оглядела гостей. Миллионеры! Точно говорят, с жиру бесятся. Притащиться в такую даль за подкидышем.

Кармелло и Мария вежливо пригубили кофе, отказались от печенья и застыли, тревожно глядя на дверь. В это время Нонна Павловна с Диной наводили красоту на Аню-Арину. Поправляли новое платьице, завязывали бант на темном завитке.

– Там мама? – требовательно спросила девочка у няни.

– Не знаю, детка. Посмотрим. Мамку-то сразу узнаешь.

Нонна Павловна взяла девочку на руки и торжественно понесла в кабинет. Дина обогнала их, чтобы уловить первое впечатление, первый миг, когда супруги увидят ребенка, которого собираются удочерить. Она протиснулась в кабинет, тихонько поздоровалась. И тут внесли и поставили на пол Арину. Три пары черных, очень похожих глаз расширились потрясенно. Мария и Кармелло встали. Арина повернулась к няне. «Это мама?» – она указала пальчиком на Марию. Итальянская миллионерша рванулась вперед и упала перед ребенком на колени.

* * *

– Ну, что с той Соколовой, – неторопливо говорил участковый районного УВД, куда Сергей приехал узнать о ситуации с ребенком, найденным в заброшенной квартире. – Соколова-мать – безработная, на что содержит сына, неизвестно, говорит, родители помогают. Это вряд ли. Они сами живут на пенсию по инвалидности, которая наступила вследствие злоупотребления спиртным.

– Ну, так содержать ребенка, как эта Соколова, можно и на пенсию.

– Это конечно. Ребенок, Максим, истощен, неухожен, как сказали врачи. И дело не только в том, что его бросили одного. Им не занимались. Но, ты же понимаешь, этого мало для того, чтобы лишить мать родительских прав.

– А что с подружкой, которой она якобы оставила младенца?

– Нашли мы эту подружку. Говорит, что врет Люська, может, кому другому оставляла, только не ей.

– А Соколова?

– А она говорит, что врет подружка. Вот такая ерунда.

– Когда мальчишку выписывают?

– Завтра-послезавтра. Ну, могут еще пару дней подержать, если попросим. Но что нам это даст?

– Вася, ты наш план помнишь?

– Может, не надо? Мало ли что.

– Надо, Вася, надо.

* * *

Наташа бесшумно встала с жесткого ободранного дивана и набросила на себя рубашку Андрея, которая валялась на полу. Она только сейчас заметила, в какой запущенной дыре они провели ночь. Встретив ее у подъезда, Андрей сказал, что у него ключ от квартиры приятеля. Да. Квартирой это можно назвать только от большой душевной щедрости. Она, осторожно ступая босыми ногами по грязному полу, вошла на кухню. Поискала взглядом на единственной полке пачку чая или банку кофе, но не нашла. Приоткрыла холодильник и тут же отшатнулась, взглянув на остатки того, что когда-то было пищей. Наташа потянула носом. Запах исходил из раковины, где в жутковатом беспорядке была свалена грязная посуда. Видимо, давно. Наташа прошла в ванную и, стараясь не смотреть по сторонам, открыла кран с холодной водой. Попила из ладошек, умылась, сжала лицо руками. Что она делает? Чем это закончится? Что думает Джон? За все время пребывания в Москве она ни разу к нему не приехала и не пригласила к себе домой. Мама смотрит на нее, как на сумасшедшую. Дашка прямо формулирует: