Младший и Фредди схватили Расти, который и не пытался сопротивляться. На его лице читалось полнейшее недоумение. Копы оттолкнули фельдшера в сторону. Ноги его заплелись. Линда попыталась удержать Расти, но они вместе упали на пол.
— Какого хрена?! — проревел Твитч. — Какого хрена?!
Чуть прихрамывая, Картер Тибодо направился к Барби, который видел, что его ждет, но рук не опускал. Потому что, если б опустил, его могли убить. И не только его. После того как выстрелил один пистолет, шансы, что выстрелят другие, повысились.
— Привет, дружище. А ты, однако, даром времени не терял. — Тибодо ударил Барби в живот.
Тот напряг мышцы, готовясь к удару, но все равно согнулся пополам. Силы у Тибодо хватало.
— Прекратите! — прокричал Расти. На лице все еще отражалось недоумение, но теперь к нему добавилась злость. — Немедленно прекратите, к чертовой матери!
Он пытался подняться, но Линда обвила его руками и не пускала:
— Нет! Нет! Он опасен!
— Что? — Расти повернул голову и изумленно посмотрел на жену: — Ты рехнулась?
Барби по-прежнему поднимал руки, показывая копам, что они пустые. Стоял он согнувшись, так что возникало впечатление, что Барби низко кланяется, приветствуя их.
— Тибодо, отойди! — приказал Рэндолф. — Этого достаточно.
— Убери пистолет, идиот! — крикнул Расти чифу. — Хочешь кого-нибудь убить?
Рэндолф бросил на него полный презрения взгляд, повернулся к Барби:
— Выпрямляйся, сынок.
Барби выпрямился. Превозмогая боль, но выпрямился. Он знал, что сейчас катался бы по полу, жадно ловя ртом воздух, если б не приготовился к удару Тибодо. И тогда Рэндолф попытался бы поднять его на ноги пинками? И другие копы присоединились бы к нему, несмотря на большое количество зрителей, которые теперь подбирались поближе, чтобы лучше видеть? Разумеется, потому что кровь в копах кипела. Так уж обычно разворачивались события в подобных ситуациях.
— Я арестовываю тебя за убийства Анджелы Маккейн, Дорин Сандерс, Лестера Коггинса и Бренды Перкинс.
От каждого имени Барби вздрагивал, но последнее поразило его в самое сердце. Эта славная женщина забыла про осторожность. Барби не винил ее — она так горевала по мужу, — но мог винить себя, потому что позволил ей пойти к Ренни. Более того, подтолкнул к этому.
— Что произошло? — спросил он Рэндолфа. — Что, во имя Бога, вы сделали?
— Как будто ты не знаешь, — фыркнул Фредди Дентон.
— Что же ты за маньяк такой? — Лицо Джекки Уэттингтон перекосило от презрения, глаза стали маленькими от ярости.
Барби их проигнорировал. Он всматривался в лицо Рэндолфа, по-прежнему не опуская рук. Требовался лишь малейший повод, чтобы копы набросились на него. Даже Джекки, обычно милейшая женщина, могла к ним присоединиться, пусть ей требовалась веская причина, а не повод. А может, и этого не требовалось. Иногда ломались и хорошие люди.
— Тогда у меня есть вопрос получше, — продолжил Барби. — Почему вы позволяете Ренни творить такое? Это же его дела, о чем вы прекрасно знаете. Все следы ведут к нему.
— Заткнись! — Рэндолф повернулся к Младшему: — Надень на него наручники.
Младший потянулся к Барби, но, прежде чем успел коснуться его, Барби убрал руки за спину и развернулся. Расти и Линда оставались на полу. Линда обнимала мужа, удерживая его.
— Помни, — сказал ему Барби, когда пластиковые наручники стянули запястья, врезаясь в кожу.
Расти встал. Когда Линда попыталась удержать его, оттолкнул ее и одарил взглядом, которого она никогда не видела. В нем читалась суровость, упрек, но и жалость.
— Питер, — обратился он к начальнику полиции, а когда тот начал отворачиваться, возвысил голос до крика: — Я с тобой говорю! Смотри на меня, когда я это делаю! — Рэндолф повернулся. Его лицо превратилось в каменную маску. — Барби знал, что вы идете за ним.
— Конечно, знал, — вставил Младший. — Он, возможно, псих, но ведь не дурак.
Расти на него и не посмотрел.
— Он показал мне руки, лицо, поднял футболку, чтобы я мог увидеть его живот и спину. Все чисто, не считая синяка, который появится после удара Тибодо.
— Три женщины! — подал голос Картер. — Три женщины и священник! Он это заслужил.
Расти по-прежнему смотрел на Рэндолфа:
— Это подстава.
— При всем уважении к тебе, Эрик, это не твоя епархия. — Рэндолф убрал пистолет в кобуру. К всеобщему облегчению.