— Телефоны и компьютеры остаются. Как и пресс-конференция в пятницу. На которой, уверяю вас, вам придется ответить на очень трудные вопросы.
— В обозримом будущем я не собираюсь посещать никакие пресс-конференции, полковник. И Энди тоже. И от миссис Гриннел толку не будет, бедняжки. Так что вы можете отменить вашу…
— Нет, нет. Отнюдь. — Неужто на лице Кокса играла улыбка? — Пресс-конференция состоится в полдень пятницы, чтобы она помогла продать много тюбиков крема от геморроя в вечерних новостях.
— И кто на ней будет присутствовать от города?
— Все, Ренни. Абсолютно все. Потому что мы намерены разрешить их родственникам подойти к Куполу. Со стороны административной границы с Моттоном, там, где рухнул самолет и погибла жена мистера Сандерса, о чем вы, вероятно, помните. Пресса будет фиксировать все. Это будет день открытых дверей в тюрьме, только в ней никто ни в чем не виновен. За исключением, возможно, вас.
Ренни снова охватила ярость:
— Вы не можете этого сделать!
— Конечно, могу! — Он таки улыбался. — Вы сможете сидеть на своей стороне Купола и показывать мне нос; я смогу сидеть на моей и отвечать вам тем же. Гости выстроятся вдоль периметра, и все, кто согласится, наденут футболки с надписями: «ДЕЙЛ БАРБАРА НЕВИНОВЕН», и «СВОБОДУ ДЕЙЛУ БАРБАРЕ», и «ДЖЕЙМСА РЕННИ В ОТСТАВКУ». Будут слезы счастья и руки, прижатые к рукам, с Куполом между ними, может, даже попытки поцеловаться. Все это будет прекрасно смотреться на экранах телевизоров, не говоря уже о мощнейшем пропагандистском эффекте. И главное, все это заставит жителей вашего города задуматься, что им делать, если у руля стоит такая некомпетентная личность, как вы.
Голос Большого Джима превратился в рычание:
— Я им не позволю!
— И как вы их остановите? Более тысячи людей! Вы не сможете их всех расстрелять. — Кокс замолчал, а когда заговорил вновь, голос его стал спокойным и рассудительным: — Послушайте, член городского управления, давайте обо всем договоримся. Вы еще можете выйти сухим из воды. Вам только нужно передать руководство городом другому человеку.
Большой Джим увидел, как Младший идет по коридору к двери на улицу, похожий на призрака, в пижамных штанах и шлепанцах, и никак на это не отреагировал. Младший мог упасть замертво в прихожей, но Большой Джим остался бы сидеть, нависнув над столом, с золоченым бейсбольным мячом, зажатым в одной руке, и телефоном во второй. В голове колотилась только одна мысль: передать руководство Андреа Гриннел, помогать которой будет патрульная Буфера.
Шутка, однако.
Плохая шутка.
— Полковник Кокс, а не пойти ли вам на хрен.
Он отключил связь, развернулся на стуле и швырнул золоченый бейсбольный мяч. Тот попал в фотографию Тайгера Вудса с его автографом. Зазвенело разбитое стекло, рамка упала на пол, и Картер Тибодо, привыкший к тому, что его боятся, но сам редко испытывающий страх, вздрогнув, вскочил на ноги.
— Мистер Ренни, с вами все в порядке?
Выглядел тот не очень. На щеках пламенели пурпурные пятна. Маленькие глазки заметно увеличились в размерах, потому что вылезли из орбит. На лбу пульсировала вена.
— Они никогда не отнимут у меня этот город, — прошептал Большой Джим.
— Конечно, не отнимут, — поддакнул Картер. — Без вас мы пойдем ко дну.
Эта фраза помогла Большому Джиму чуть расслабиться. Он потянулся к телефону, потом вспомнил, что Рэндолф пошел домой, чтобы поспать. После начала кризиса новому начальнику полиции практически не удавалось сомкнуть глаз, и он сказал Большому Джиму, что будет спать как минимум до полудня. И хорошо. Толку от него все равно не было никакого.
— Картер, пиши. Записку покажешь Моррисону, если он этим утром за главного, а потом оставишь на столе Рэндолфа. Потом возвращайся сюда. — Он помолчал, хмурясь. — И посмотри, пришел ли Младший в участок. Он вышел из дома, пока я разговаривал по телефону с этим полковником Делай-Что-Я-Хочу. Если он туда не пришел, искать тебе его не надо. А если пришел, убедись, что с ним все в порядке.
— Конечно. Что писать?
— «Дорогой чиф Рэндолф! Патрульную Уэттингтон надо немедленно убрать из полиции Честерс-Милла».
— В смысле уволить?
— Именно. — Картер начал писать в своем блокноте, и Большой Джим дал ему время. Он вновь хорошо себя чувствовал. Лучше, чем хорошо. Его вело шестое чувство. — Добавь: «Дорогой патрульный Моррисон! Когда Уэттингтон придет сегодня в участок, пожалуйста, сообщи ей, что она уволена, и пусть заберет вещи из шкафчика в раздевалке. Если она спросит о причине, скажи ей, что мы реорганизуем полицию и в новой структуре ее услуги не требуются».