Все люди — хорошие

А Николай Георгиевич пропал. То есть, конечно, он никуда не делся, жил себе на заимке, работал в городе, звонил племяннице регулярно, но в гости не приезжал да и к себе не звал. Людмила думала, что дядьку вполне понимает: весна, а у него на руках, можно сказать, новорожденная агрофирма. Забот выше крыши, то самое время, когда день год кормит.

Он действительно был на распутье: земли в долгосрочную аренду взял много, а что именно выращивать — определиться не мог. Характер почвы лучше всего подходил для картошки, но культура эта много ручного труда требует, а если осенью нестандарт будет, то придется отправлять урожай на спиртзавод. На спиртзавод Николаю Георгиевичу не хотелось, был у него пунктик — заниматься чем-то полезным. А в дешевой водке местного производства какая польза? Равно как и в дорогой…

С лесом тоже расходов и хлопот было немало. Людмила вспоминала о дядьке перед каждыми выходными, и в преферанс давно не собирались, и просто поболтать. Звонила, вздыхала и жаловалась Наташке на пресловутую тяжкую долю белого человека. То есть богатого. Наташка по этому поводу тоже печалилась, но слегка. А чего убиваться, он ей ничем не обязан. Конечно, она была бы рада его видеть, наверное, даже счастлива, но прекрасно понимала: кто она такая, чтобы ждать встречи с ним, на что-то надеяться? Он бизнесмен, богатый занятой человек, а она кто?

Причина исчезновения Ордынцева из жизни семьи Сокольских между тем заключалась именно в Наташке. Он не мог просто так общаться с ней, не мог видеть ее спокойно, а рвать сердце не хотел. Что все между ними кончено, не успев начаться, он понял, когда однажды из окна своей машины увидел Наташку и Егора. Ранним вечером они шли под ручку по весенней улице, о чем-то оживленно говорили и смеялись.

В этот момент весна для Николая Георгиевича закончилась. Он приехал домой и тяжело, мучительно напился в одиночку. Говорить он об этом ни с кем не мог да и не хотел, давясь, глотал водку в тихом пустом доме. Такое с ним было только один раз, давным-давно, на Севере, когда пришло письмо от Верки, что умерла мама. Судя по дате на конверте, он мог только сорок дней оплакать. Но плакать он вообще не умел. Даже в полном одиночестве, когда никто не может его увидеть…

Казалось бы, несравнимые события — смерть самого близкого человека и теоретический крах теоретических же отношений. Но он точно знал, что больше не влюбится никогда, ни в кого другого, на самой идее жениться, иметь, наконец, свою семью он поставил крест.

А Наташка в этот день, первого апреля, просто пошла на университетский КВН. Она никогда не бывала на настоящих студенческих капустниках, ей все было интересно — и огромный актовый зал нового корпуса, и шутки, половину из которых она не понимала, потому что они были про декана, физрука и особенности занятий по английскому.

Ей нравилось гулять с Егором, просто болтать о разных пустяках, считать ворон и перепрыгивать весенние лужи. Егору почти удалось заставить ее забыть о том неудачном разговоре в кафе «Театральное», поверить, что они только друзья. Это Егор думал, что статус друга — это такой промежуточный рубеж. Каждый раз, когда они встречались в городе, ему до смерти хотелось обхватить ее за плечи, прижать к себе и высказать ей — желательно в самое ухо, что бы ничего не пропустила, — все, что он думает об их отношениях и их совместном будущем.

А для Наташки настоящий друг, да еще и ровесник, да еще от которого она никак не зависит, — ни материально, никак! — это было невиданное сокровище, царский подарок, выигрыш в лотерею, джек-пот. У нее с самого детства и подружки-то не было, с которой можно болтать, гулять, смеяться новым анекдотам и книжку прочитанную обсудить. Последнее оказалось особенно актуальным: Наташка теперь успевала читать по вечерам. У Сокольских была неплохая подборка классики еще с советских времен, когда иметь дома библиотеку считалось хорошим тоном. Кое-что из новинок она прочитала в Интернете, а Людмила, заметив новое увлечение своей помощницы по хозяйству, как-то потащила мужа в город, мотивируя его участие тем, что будущие покупки абсолютно неподъемны для двух слабых женщин. Так оно и вышло: центральный книжный магазин они почти опустошили. Наташка по дороге домой не верила своему счастью, гладила корешки книг, даже нюхала и утверждала, что пахнут книги по-разному. Владимир смеялся: а содержание она тоже по запаху определять собирается? Наташка улыбалась и отмалчивалась.