Все люди — хорошие

Совсем на отшибе виднелась еще одна странная постройка, длинная и без окон. Про нее Наташка подумала, что это, наверное, и есть конюшня. От дома довольно далеко — чтобы навозом не пахло. А вот коттеджик с непонятным сараем не давали ей покоя, интересно же… Она хотела спросить, что это такое, обернулась к стоящему рядом Николаю Георгиевичу — и не решилась спрашивать. Потому что он о чем-то напряженно думал.

Ну, понятно, о чем он может думать. Привез неизвестно кого в свой дом, а дальше-то что? Задумаешься тут.

И ей пора бы подумать.

Как бы там ни было, а к Сокольским она вернуться не сможет, никак не сможет. Вряд ли забудется совершенно пустое лицо Владимира Ивановича, безумные глаза… И все бы ничего, может быть, даже это она забудет. Но она никогда не сможет забыть собственный страх, а с этим она жить там не сможет. Кроме того, она до сих пор не знает, чем там дело кончилось. Может быть, он вообще в больнице. А если и нет, то какими глазами хозяин должен смотреть на домработницу, которая его укусила до крови?

Допустим, Владимир Иванович пострадал несильно и не держит на нее, Наташку, зла. Но вряд ли захочет видеть ее в своем доме, это точно. Да и Людмила тоже. Кому охота на каждом шагу сталкиваться с той, на которую твой муж глаз положил? А ведь Людмила мужа своего очень любила, это было понятно с первого дня. Как бы хорошо хозяйка к ней ни относилась, своя семья все равно дороже.

Да ведь дело не только в Сокольских. Простят — не простят… Где гарантии, что даже если она сама все простит и забудет, он, Владимир Иванович, не сойдет с ума опять? Через неделю, через год — не важно. Надо что-то думать. Надо думать, как дальше жить, где работать. Вчерашние идеи про санитарку в больнице сегодня выглядели откровенно бредовыми. Прописки нет. Трудовой книжки тоже нет. Хорошо хоть, что паспорт тогда у Маратика вызволила. Повезло.

И тут Наташка размечталась. Вот если бы Николаю Георгиевичу была нужна домработница!.. Если бы он только предложил ей поработать у него — она бы из кожи вон вылезла, лишь бы ему угодить. Здесь вокруг места много, можно и хозяйство развести, чтобы молоко со сметаной по телефону утром не заказывать. Она бы и огород завела, и скатерть невозможной красоты крючком связала бы, а то обеденный стол голый стоит. Она могла бы научиться печатать, ведь если у такого серьезного человека дома есть ноутбук, он же на нем не в игрушки играет, правда? Работает, наверное, а она бы помогать ему смогла.

И была бы у него как бы своя семья. Не настоящая, но все-таки. Место, куда стремишься, когда устал, когда плохо. Место, где всегда ждут и радуются. Сама мысль о том, чтобы видеть его каждый день — пусть он и не обращает на нее внимания как на женщину, — была не просто приятной, от этой мысли у нее просто сердце замирало.

Но у него уже кто-то есть на роль домработницы. Ольга, жена Игоря, друга, которой помогает со стройкой и лошадьми…

Оказывается, какое-то время они куда-то шли. Неуместный коттеджик остался позади, они приближались к конюшне. Наташка оступилась, и Николай Георгиевич подхватил ее под локоть. Она украдкой посмотрела на него — они пошли дальше, а руку он не убрал, и эта его рука странно беспокоила ее. Нет, избавиться от этой горячей даже сквозь ткань руки не хотелось, скорее наоборот. Хотя как наоборот — самой взять его за другую, что ли? Так, молча, под ручку, они и дошли до конюшни.

Николай Георгиевич посмотрел на Наташку со странной улыбкой:

— Готова? Ты вряд ли когда таких зверей видела. Бандитка у меня просто красавица, а Колдун — это еще, кроме всего прочего, довольно перспективное вложение.

— Вложение? — не поняла Наташка.

— Ну да. Видишь ли, я очень лошадей люблю. Ну и как-то был по делам в Англии. Случайно попал на аукцион, а там мой Колдун. Не мой тогда, конечно. Подросток еще. Совершенно потрясающей красоты! Ты не представляешь себе, как я сам себя уговаривал его купить, дорого очень было. Ну, вот какие у меня радости, думаю, какие удовольствия? А так конь будет. Купил. Как вез — целая история. Теперь-то он у меня престижный жених, от Владимира до Курска люди своих кобыл привозят. Ну вот, выгодно…

Николай Георгиевич смущенно хмыкнул и с видимым усилием открыл ворота. Пахнуло сеном и лошадиным духом, невидимые пока Колдун с Бандиткой неспешно переступали в денниках, не ржали, завидев хозяина. Наташка осторожно вошла в сумрак конюшни за Николаем Георгиевичем, почти не веря в чудо-коня из сказки.