Прекрасна и очень опасна

Консьержка вылезла из-за своего стола и приблизилась к двери.

– Вы к кому? – послышался ее голос, усиленный домофоном.

– К Маечке! – закричала Лида.

– К кому? – не поняла консьержка.

Лида не отвечала – уткнула палец в кнопку звонка и не отнимала. У консьержки сделался испуганный вид.

Ярослав сгреб Лиду в охапку и как бы с обескураженным видом склонился к микрофону:

– Пожалуйста, вы нас извините! Но мы приехали в гости к Майе Майданской, не могли бы вы нас впустить?

– Но Майи Михайловны сегодня нет, – раздался голос консьержки. – Сейчас, перед праздниками, у нее каждый день программа в клубе.

– Не может быть! – закричала во весь голос Лида, вырываясь из объятий Ярослава. – Она мне звонила, сказала: приезжай сегодня! Она обязательно должна быть дома! Откройте, я приехала к Майке! А то я тут вам двери расколочу, все стеклышки ваши разноцветные повыбью!

Ярослав снова принялся изображать обеспокоенного супруга, который пытается не дать своей даме разбуяниться и только по этой причине крепко сжимает ее в объятиях.

– Извините, пожалуйста! – выкрикнул он через плечо Лиды. – Ради бога, извините!

Сразу было видно, что даже через стекло он произвел благоприятное впечатление на консьержку.

– Ничего, ничего, – пропела она совсем другим голосом. – Мне очень жаль, что Майи Михайловны нет дома…

– Дома, она дома! – завопила Лида. – Она не могла позвать меня в гости, если бы собиралась в клуб!

– Ох! – страдальчески выдохнул Ярослав. – Может, вы нас впустите, а? Если жена убедится, что Майи нет, она успокоится. И мы уйдем. Очень вас прошу, откройте, пожалуйста!

Интересно, а святой Франциск сомневался когда-нибудь, что хоть одна птичка откажется сесть ему на руку? Лично у Ярослава не было в этом никаких сомнений.

Зачарованная консьержка открыла дверь, и Лида вихрем пронеслась мимо нее.

– Сейчас проверю! – погрозила она пальцем. – И если Майка дома, я… мы… мы из тебя компот сварим, тетенька!

И она стала подниматься на второй этаж, грохоча своими каблучищами, дыша духами и туманами, помахивая полами шубы и размахивая золоченой театральной сумочкой.

Консьержка с обеспокоенным видом попыталась было проследовать за вздорной особой, однако Ярослав рухнул в кресло, стоящее около ее столика, и страдальчески вздохнул:

– О господи! Моя жена иногда бывает просто невыносима!

Чтобы женщина упустила такую возможность, как перемывание костей другой особе женского пола? К тому же одинокая женщина чьей-то законной жене?! Да такое просто вообразить нельзя!

Консьержка не оказалась исключением. Она незамедлительно устроилась за столом напротив Ярослава и устремила на него сочувственный и понимающий взгляд своих простых глазок. И если сакраментальная фраза «Счастье – это когда тебя понимают» не только банальна, но и истинна, то персонаж, изображаемый Ярославом, должен был сейчас быть воистину счастлив.

И в довершение эффекта консьержка изрекла:

– Ах, как я вас понимаю! Как я вас понимаю! Это так часто бывает в жизни: рядом два совершенно чужих человека, которым, быть может, было бы лучше врозь, чем вместе!

Сверху между тем доносились топот Лидиных каблучков и трель: это она названивала в квартиру Майи, не забывая причитать:

– Майка! Открывай! Это я, Женька!

– Как многое, как многое зависит в семейной жизни от женщины! Ведь именно она – хранительница семейного очага, именно ей вручает мужчина свою судьбу и судьбу их общего счастья! – прочувствованно возвестила между тем консьержка, и Ярослав невольно глянул на нее повнимательней: чтобы за одну минуту изречь такое количество прописных истин – это надо очень сильно постараться.

А впрочем, он кивнул, выражая полное согласие с этой воскресшей лекторшей из общества «Знание», и вдруг остро пожалел бедняжку. Ну что он на нее так ополчился? Бесцветная, неинтересная, средних лет, увядшая дамочка с претензией на интеллигентность сидит тут с утра до вечера, наблюдает за богатыми мужиками и их взбалмошными женами… Ведь, исследуя феномен новых русских мужчин, мы совершенно не обращаем внимания на их спутниц жизни. Мужики, может, и грубы, и бестолковы, и смешны, но они хоть какое-то дело делают! Типа, работают в натуре, конкретно, бизнес у них. А вот их жены – это же в массе своей сущий кошмар! О нет, внешне они выглядят очень даже презентабельно. Но это лишь до той поры, пока стоят где-нибудь в полутемном месте и молчат. Но стоит им открыть накрашенные ротики, тотчас видишь – вернее, слышишь, – насколько же они грубы и бесцеремонны, крикливы и бестолковы. Они истеричны и глупы, они не здороваются, не прощаются и не извиняются, считая, что это роняет их достоинство, а может быть, и вредит их тщательно сконструированной красоте, они матерятся и, даже сидя рядом с мужем или подругой в одном «Мерседесе», разговаривают так громко, словно им надо докричаться с одной станции метро на другую, они пьют пиво из горлышка и облизывают пальцы после чипсов, они называют жевательную резинку жвачкой и учат этому своих детей, они не восхищаются, а балдеют, не наслаждаются, а тащатся, не общаются, а тусуются, не отдыхают, а отрываются, не смеются, а ржут, не едят, а жрут… Они в основном бывшие модели – в прикидах от кутюр, с ногами от ушей и с мозгами от кур, уток, гусынь и индюшек. Что характерно, эти роботессы еще и детей рожают и воспитывают… Бедные их дети, которые уже в пять лет матерятся так же, как их светские мамочки! Этим, как правило, заканчивается их духовное развитие и начинается компьютерное промывание мозгов.