Тишина, только ухает иногда атэнэ, сова. Спят Афины в лощине между Эгалео, Парнитой, Пендели и Гиметом. Где-то там спит королева Ольга, королева его души и сердца…
Какой странный сон! Он верил снам и теперь чувствовал: произошло что-то страшное.
Васили вернулся в пещеру, взял ружье и вышел. Было так темно, что при каждом шаге можно было сорваться с тропы и угодить в колючие заросли, а то и скатиться со скалы. Но он шел не останавливаясь и, едва рассвело, осторожно постучал в окно кафенеса, принадлежащего Акинитосу.
Тот вышел, опасливо оглядываясь:
— Васили?! Куда ты пропал? Почему не приходил? Мы с ума сходим от беспокойства!
— Как я мог прийти? Тебе пригрозили смертью, твоей семье пригрозили… Я не мог.
— Заходи! Если тебя увидят… Я не хочу бросать землю в твою могилу!
— Нет, я не зайду. Мало ли кто сболтнет, что я был в твоем доме. Хотя, надеюсь, все еще спят, давай поговорим вон там. — Васили махнул рукой в сторону чахлой рощицы, около которой ютилась придорожная часовенка. Всем было известно, что Аникитос построил ее в память о своем отце и блюдет ее сам весьма истово, поэтому никто не удивился бы, увидев его около этой часовни, пусть даже ни свет ни заря.
Аникитос не заставил себя ждать. Надев шаровары и накинув безрукавку, он появился с заплечным мешком, в котором лежали хлеб, связка лагалии — постных бубликов, кусок козьего сыра, вяленая скумбрия и фляга с цикудьей — домашней водкой. Мешок он подал Васили.
— Спасибо, брат, — улыбнулся тот. — А теперь скажи, что слышно в Афинах?
— Ты пришел, чтобы узнать, что происходит в Афинах?!
— Да. А что? Почему ты так удивлен?
— На твою жизнь покушались, на тебя, наверное, идет охота, ты должен скрываться в горах, а ты идешь среди бела дня на самую оживленную дорогу страны и спрашиваешь, как дела в Афинах! Почему было не прийти на базарную площадь и не послушать, о чем говорят там? — возмутился Аникитос.
— Сегодня не базарный день. Что-то случилось, Аникитос? Я же чувствую!
— Я ничего толком не знаю. Много чего болтают, всякую чушь. Король спешно прибыл с Афона, отменил поездку в Коринф. Вчера по всем дорогам рыскали войска и полиция, Колокотронис был здесь со своими эвзонами. Потом вдруг всех как ветром сдуло. По слухам, войска были срочно, гонцами, отозваны в Афины и разошлись по казармам. То же и с полицией.
— А что насчет англичан? — небрежно спросил Васили.
— Так ты знаешь?! — изумленно уставился на него Аникитос. — Знаешь, но спрашиваешь?!
— Я ничего не знаю, кроме того, что каких-то англичан похитили. Их держат в центре Гимета. Я знаю, где. Но я не собираюсь идти в окружную полицию и сообщать об этом Панайотису Сомакису. И с Геннайосом Колокотронисом, даже если мы и росли вместе, я тоже не буду об этом говорить. Но я не слишком верю, чтобы ради нескольких английских бродяг вся армия и полиция были подняты на ноги, а король отложил поездку в Коринф. Что-то еще случилось?
— Ходят слухи, что русская королева не то выкинула, не то умерла… — Аникитос подхватил пошатнувшегося друга. — Что с тобой? Ты бледен, как могильный памятник из гиметского мрамора! Да, вот такие слухи… моя Дорсия все твердила, что королеве надо было с самого начала носить поликурею[23], ведь слишком многие желали ей зла. Но даже если беда приключилась с королевой, я все равно не пойму, кого это искали на всех дорогах и почему перестали искать. Может, уже нашли?..
Васили достал из мешка, который принес ему Аникитос, флягу и сделал несколько глотков цикудьи. Она была крепка, как смертельный яд, но в голове прояснилось.
— Кажется, — сказал он, убирая флягу в мешок, — я должен все же поговорить с Колокотронисом.
— Ты что? Тебя же ищут… Если Мавромихалис тебя увидит… Ты сам говорил, что тогда, в саду, когда ты лишился глаза, на тебя напал сын старого Петроса Мавромихалиса, Аргирос.
— Это было три года назад! — отмахнулся Васили.
— А на пепелищах, которые остались от твоего дома и твоего кафенеса, еще тлеют угли. Это было когда? Два дня назад? Откуда тебе знать, что Колокотронис не в одной компании с Мавромихалисами? Они теперь все вместе топчутся вокруг трона.
— Надеюсь, что Геннайос остался сыном своего отца, — мрачно ответил Васили. — И даже если он топчется вокруг трона, это не значит, что стал другом Мавромихалиса.
— Как ты не поймешь, что времена изменились? — воскликнул Аникитос в отчаянии. — Теперь в Афинах другие порядки, ты там слишком давно не был! Теперь ни один из нас не может запросто прийти к старым друзьям! Нас развела жизнь! Думаешь, ты придешь в дом Колокотрониса, постучишь в дверь — и он запросто впустит тебя, сядет пить с тобой малагузью[24] и рассказывать афинские новости? Ты бездомный бродяга, а Геннайос — глава королевской охраны. Он и дома-то почти не бывает, все время при короле. Да что говорить, вспомни хотя бы Элени, которая когда-то была твоей подругой, бегала за тобой, как течная сука, а потом стала любовницей короля!
23
Одежда, сшитая из кусков материи, взятых из счастливых, крепких семей со здоровыми детьми. Старинное знахарское средство против сглаза ребенка или здоровья беременной женщины.
24
Традиционное греческое вино.