Самая срочная служба

Простаков, не успевший за ночь выспаться толком, топал впереди как проводник. Витек беспокоился, как бы не начался дождь. И рыбалка бы не превратилась в сущее наказание. А рыбачить придется все равно, так как иного источника пропитания у них нет. И единственное, на что они могут быть еще способны, так это на набег. Выследить деревенское стадо, связать пастуха и увести еще одну корову, которую уже неминуемо забить в лагере и нажраться. Его передернуло. Сладкие мысли приходилось гнать прочь.

Валетов с силой ткнул Простакова в спину так, что тот споткнулся, но не упал.

– Эй, Чингачгук, ты куда нас ведешь? Мы уже топаем на полчаса дольше, чем вчера.

Простаков огляделся. Посмотрел на небо.

– Что-то я не заметил.

– Не заметил он, – скривился Фрол.

Простаков подошел к Резинкину и посмотрел на его часы, так как своих не носил. Часами со стрелками можно без труда пользоваться как компасом, если знать, как по небу движется солнце. Ориентированием на местности и занялся Простаков.

– Извините, немного влево забрали.

Маленький кулачок теперь врезался в область печенки.

– Ты чего, здоровый, совсем сдурел! Сейчас самый клев!

Определив поправку, Леха уверенно стал удаляться. Фролу и Витьку пришлось двигаться за ним, так как они оба в лесу вообще не ориентировались. Приходилось надеяться на гиганта. Ведь свои черепушки к ориентированию они никогда не прикладывали.

Можно вернуться. Но тогда Забейко так пробьет фанеру, что три дня охать будешь. А Простаков не заступится, потому как будет на реке рыбачить. И потом ничего никому не сделает. Скажет только, что его надо было слушать. В конечном счете, он на самом деле человек леса.

Они шли долго. Реки не было. А лес становился все гуще. Папоротник под ногами рос сплошным ковром. Вместе с перистыми листочками еще какое-то вьющееся растение покрывало огромные пространства, и приходилось высоко поднимать колени, чтобы не запутаться в тонких, но на редкость прочных крохотных стебелечках.

Лехе и самому уже стало стремно. Он глядел по сторонам, но деревья росли так густо, что дальше чем на двадцать метров ничего нельзя было разглядеть. Солнце стояло уже высоко, и нельзя было сказать, откуда и куда оно движется. Леха подходил, снимал с руки Резинкина часы, крутил их из стороны в сторону, глядел вверх на лучи, едва пробивающиеся сквозь густые высокие кроны, смотрел вперед себя и качал головой.

– Я не мог ошибиться, река в том направлении.

– Если мы сейчас обратно пойдем, то только к вечеру в лагерь вернемся, – выл Фрол.

– Мужики, давайте еще полчаса.

– Сдохнем мы тут в твоем лесу! – Валетов впал в истерику.

Резинкин не мог драться, как Простаков, и не мог смачно трепать языком, как Валетов, но он сейчас подошел к Фролу и, забрав у него удочку, дабы он ее не поломал в нервном срыве, успокоил:

– Кончай выть, Валет, все у тебя будет ништяк.

Простаков потопал дальше, и остальные двое последовали за ним беспрекословно, стараясь верить в лучшее.

Но уже через полчаса Валетов орал на весь лес матом, называя Леху двуногой скотиной, которая не в состоянии двигаться в одном направлении и забирающей то влево, то вправо.

Наоравшись посреди густой чащи, Фрол снял с плеч вещмешок, откинул в сторону удочку, уселся на поваленное дерево, снял сапоги и портянки. Маленькие белые с розовыми пятнышками пальцы гнулись туда-сюда. Дышали. Он не обращал внимания на комаров и спокойно сидел, разминая ноги. Ему было наплевать на сразу трех перепончатокрылых вампиров, усевшихся на разопревшие ступни. Хоть минутку побыть в покое. Потом он стал перематывать отсыревшую часть портянки на голень, а сухую на стопу. Этим, кстати, портянки выгодно отличаются от носков. В последних вы вынуждены хлюпать от начала и до конца. А толстая, широкая портянка в походе – милое дело. Один ее конец постоянно сохнет на голени, пока второй укрывает вашу ножку.

Посмотрев на Валетова, Леха с Витьком тоже уселись и начали перематывать портянки. Дурное, упадническое настроение Фрола передалось всем. Витек, занимаясь ногами, начал вспоминать свой поселок. Он корил себя за то, что не угнал какую-нибудь иномарку, не разобрал ее на части и не продал по запчастям. На вырученные бабки дал бы взятку военкому и никогда бы не оказался в этом долбаном лесу непонятно какой области. Похоже, они где-то на севере. Хотелось быть хоть к чему-то привязанным. Они точно севернее Самары, но вот где?