Черноморский Клондайк

Он был так поглощен этой размокшей купюрой, что не обращал внимания на то, какое комичное производит впечатление.

– Черт с ней, – как ни было забавно отчаяние приятеля, Иннокентий хотел его ободрить, – на нее все равно ничего не купишь.

Юрка молча выкинул мокрые кусочки и отвернулся. Казалось, он сглатывает слезы. Это невольно натолкнуло Иннокентия на мысль о скупердяйстве скульптора. Или это было наивным стремлением бедного трудяги любой ценой сохранить заработанный рубль? Не став раздражать Юрия, Иннокентий снова лег на траву. И вскоре уснул. Природа давала передышку – грех было ею не воспользоваться. К тому же ночью он спал плохо и только под утро забылся тяжелым сном, но был разбужен просочившейся в логово водой.

К вечеру путешественники вышли на вьющуюся серпантином дорогу.

Под ногами лежал раздробленный желтоватый камень, по крутым склонам взбирался мелкий кустарник, по сторонам пыльно зеленел подорожник.

Вдалеке справа, за плавной линией гор посверкивало серебристой крошкой море. Глубоким изломом вниз уходило ущелье. Нависающий над дорогой каменистый склон не давал возможности видеть, что впереди. Пока путешественники, следуя за изгибом дороги, не поворачивали, у всех было ощущение, что им грозит оказаться в тупике. Они спускались все ниже по опоясавшей гору дороге, не успевшей просохнуть от ливня, пока не наткнулись на палатку торговца шашлыками. Каменистая дорога сменилась асфальтовой, но никакого транспорта на ней видно не было, если не считать двух припаркованных автомобилей – «шестерки» и «десятки».

Под выгоревшим тентом за пластиковыми столиками сидели кавказской внешности мужчины и уминали шашлык, запивая его красным вином и коньяком.

Эта мирная картина, словно вырванная из течения городских будней, предстала удивленным взорам путешественников странным анахронизмом.

Такое чувство возникает перед примитивистскими и в то же время романтическими полотнами Пиросмани. Не хватало еще, чтобы кто-то из этих спокойно вкушающих мясо кавказцев запел какую-нибудь пронзительно чистую или, наоборот, плавную, как изгиб девичьего бедра, песню. На мгновение путешественники обомлели. Могли ли они догадываться, что в этой богом забытой дыре, на высоте никак не меньше двух тысяч метров их ждет такая картина?

И тут их сознание пронзила одна и общая на всех досада. Все вспомнили о размокшей пятисотке. Вот тут-то все и поняли отчаяние Юрки. Запах шашлыка перебил в одну секунду аромат съеденных некоторое время назад грибов. Ребята снова испытывали жгучее чувство голода.

Но на что они могли надеяться, на кавказское гостеприимство?

Едва ребята попали в поле зрения обедающих, как взоры последних обратились к облаченной в шорты и тонкий джемпер Галине. Конечно, ей не мог не льстить такой дружный и явно симпатизирующий интерес, но она слишком хотела есть, чтобы обращать внимание на такую мелочь.

– Ну хоть воды-то дадут, – пробурчал Валентин.

Вид у путешественников был потрепанный, и хотя сами кавказцы не отличались изяществом и особой чистотой в одежде, все же их черные и мятые брюки, их расстегнутые до пупа турецкие рубашки производили куда более солидное впечатление, чем мохрястые шорты и вылинявшие майки сошедших с гор «туристов».

У мангала стоял колоритный плотный кавказец. Его загорелое лицо украшали густые усы. Нос был не просто горбатым, а напоминал клюв грифа. Глубоко посаженные глаза так и шныряли по лицам ребят. Поварская куртка пропиталась потом. Заляпанный кровью животных и жиром фартук, казалось, не стирался месяцами. Но зато он гордо топорщился на брюхе.

– Водички не найдется? – обратился к нему Иннокентий.

– Туристы? – с некоторой настороженностью спросил он.

– Ага, – скривился Валентин.

– Не похоже, – с лукавым прищуром констатировал кавказец.

– Ну вообще-то не туристы, – начал объяснять Иннокентий, – а скорее археологи.

– Археологи? – куда более заинтересованно переспросил торговец.

Иннокентий кивнул.

– Держим путь в Колхиду…

– И что же вы там хотите отыскать? – еще более оживился кавказец.

– Всякие разные древности, – с усмешкой сказал Иннокентий, изнемогая от поднимавшегося от шампуров сладкого и едкого дымка. – В основном связанные с царем Митридатом Эвпатором.

– У нас в Армении таких древностей – полные бурдюки! – распираемый гордостью, воскликнул кавказец.

– Так Митридат два раза бывал у своего зятя Тиграна Армянского! – вторил ему Иннокентий.