Дульсинея Тамбовская

– Японки – самые верные и услужливые женщины, – проговорил Марио. – От них никогда не услышишь капризов, каких-то требований, просьб. Если они что-то делают для тебя, то от души, от чистого сердца. И не потому, что этого хочешь ты, а потому что они хотят этого сами, и всегда чувствуют, знают, что тебе нужно.

– Эта девушка – ваша жена? – спросила Лена.

– Нет, Йоко – моя воспитанница, – ласково улыбнулся Марио, посмотрев на дверь, в которую только что вышла девушка. – Как вы думаете, сколько ей лет?

– Ну, думаю, семнадцать-восемнадцать, – пожала Лена плечами. – В наше время очень трудно определить возраст женщины, сейчас имеется много средств, чтобы отодвинуть старость и продлить молодость.

– Вот вы, женщины, почему-то всегда так, – пожал Марио плечами. – Внешность для вас имеет первостепенное значение.

– А как же иначе? Если мы, женщины, любим ушами, то вы, мужчины, любите глазами, – усмехнулась Алена. – Поэтому мы и стараемся уделить ей как можно больше времени.

– Молодость – это совсем не внешность, – возразил Марио. – Молодость, прежде всего, должна быть у человека в душе, и если она там есть, то обязательно отразится в глазах. А глаза, как известно, играют очень большую роль, так сказать, являются отражением души. Иногда смотришь на женщину: вроде ничего особенного, а заглянешь в глаза – они так светятся, что просто слепят. И сразу видишь, насколько она молода и красива внутри.

– Вы, оказывается, романтик, – улыбнулась Алена.

– Причем неисправимый, – согласился Марио. – Если бы не бремя, которое легло на мои плечи в связи с безвременной кончиной моего отца, я бы, наверное, уехал куда-нибудь на необитаемый остров и пожил там в одиночестве годика два.

– Зачем? – удивилась Лена.

– Затем, чтобы поразмыслить о смысле жизни, познать самого себя, понять, что же я такое и для чего появился на этот свет. К сожалению, я не могу себе этого позволить, – развел он руками. – Дела, семья, обязательства.

– Вы мне так и не сказали, сколько же вашей воспитаннице лет, – напомнила Лена. – Если скажете, что сорок, я все равно не поверю, – засмеялась она.

– Ей тринадцать.

– Надо же, ребенок еще, а я думала, что передо мной женщина, – удивилась Алена. – Молодая женщина…

– Йоко очень рано осиротела, практически в младенческом возрасте, и ее воспитывал дед, отец ее матери. Поэтому она и ведет себя, как взрослая женщина. Он был моим учителем на протяжении шести лет. Когда его убили, я взял девочку в свою семью и воспитал, как родную дочь. Она очень дорога мне, и я все делаю для того, чтобы она не чувствовала себя сиротой. Ее дед очень много сделал для меня, я многим обязан ему, – сказал Марио.

– Спасибо вам, – улыбнулась Алена.

– За что? – удивленно вскинул брови мужчина.

– Вы так хорошо рассказываете… я совершенно успокоилась и теперь свободно могу с вами поделиться всем, что со мной происходит. Я вас больше не боюсь, Марио, – призналась она. – И почему-то уверена, что вы мне поможете.

– Благодарю за доверие и столь высокую оценку, – склонил голову мужчина. – Итак, сеньорита Елена, перейдем к делу?

– Да-да, конечно, – согласилась та. – С самого начала, чтобы вам было все понятно. Мой отец бросил нас с мамой, когда я была совсем маленькой, и мы ничего не знали о нем почти двадцать четыре года. И вдруг, через такой большой промежуток времени, он оставляет мне огромное наследство! Я узнала об этом в прошлом году, когда ко мне в Россию приехал помощник поверенного моего отца и зачитал его последнюю волю. И я приехала в Италию, чтобы вступить в законные права наследования. Буквально на следующий день после моего прибытия в дом пришел человек и сделал мне… я даже не знаю, как это назвать. Он сделал мне наглое предложение: продать магазины моего отца за два миллиона долларов, а по документам они стоят… не два миллиона, конечно, а во много-много раз больше.

– Оригинально, – усмехнулся Марио. – И что же вы?

– Естественно, я отказалась, а этот Джакотто начал мне угрожать…

– Как вы сказали? Джакотто? – вскинул брови Марио.

– Да, Хулио Джакотто, – подтвердила Алена. – Он сказал, что приехал от имени своего клиента, правда, имя его так и не назвал. Когда я отказалась, он очень прозрачно мне намекнул: если я буду сопротивляться и не приму их предложение, то вообще останусь ни с чем, но я не сдалась. Тогда он сказал, что мой отец – их должник, у них есть закладные на всю недвижимость и активы. Естественно, я не поверила. Зачем бы тогда отец сделал завещание в мою пользу, если имел такие долги? Короче говоря, я выставила Джакотто из своего дома. Я понимала: чтобы расставить все точки над «и», я должна срочно встретиться с адвокатом моего отца, господином Родригесом, но никак не могла его разыскать. Секретарша все время говорила, что его нет в стране, якобы он должен прибыть со дня на день. Потом она мне позвонила и пригласила в контору, для подписания документов. Когда я туда приехала, то вместо господина Родригеса увидела совершенно другого человека, некоего Владимира Нилова, и он сказал мне, что теперь является моим адвокатом. Оказывается, господин Родригес попал в больницу после автомобильной аварии. Я сразу же подумала, что эта авария произошла неспроста, отказалась подписывать документы и ушла из офиса. На следующий день я узнала, в какой клинике лежит господин Родригес, и поехала к нему. Рассказать мне удалось немного, он плохо себя чувствовал, но не настолько, чтобы умереть прямо на следующий день.