В Калифорнии морозов не бывает

А двадцать лет назад ничего подобного никто не сумел бы достать. Наверное, те духи забыла в гостинице какая-нибудь двадцать восьмая любимая жена какого-нибудь арабского шейха. Александра была ей очень благодарна. И даже Марку Львовичу была благодарна за то, что вызвал её на тот дурацкий семинар — вон какая польза от того дурацкого семинара получилась! А она ещё ехать не хотела. Это мама её уговорила. Родители только-только переехали в Москву, только-только въехали в пустую, чужую, непривычную квартиру, им было неуютно и одиноко, они за Александру тревожились и очень по ней скучали. И она по ним скучала. Но все работали, у всех было дел — выше головы, так что много-то друг к другу не наездишься. А тут такой подходящий случай — и надолго, и за казённый счёт, — грех не воспользоваться. В первый же день она познакомилась с Катериной Петровной, безошибочно углядев в ней всемогущество, поговорила за жизнь, попила чайку, похвалила домашние пирожки с яблочным вареньем — и через четыре дня Катерина Петровна отметила ей командировку последним днём семинара и заказала на тот же день обратный билет. И благословила на прогулы, предупредив, что ещё два раза всё-таки надо будет зайти, потому что уже готовится первая публикация. К первой публикации всегда делают дружеский шарж, Володя должен рисовать её через неделю, а за пару дней до конца семинара она должна вычитать свой кусок в полосе, а то мало ли что. Александра заходила ещё два раза, как ей было велено, а остальное время клеила обои, красила батареи и драила ванну в новой родительской квартире. Новая родительская квартира была старой, запущенной, прежние жильцы сроду ничего там не ремонтировали и даже не чистили. Потому что квартира была служебной. Для всех — временной. Кто-то приезжал, селился здесь, потом получал назначение на новое место — и уезжал, оставляя жильё в том же самом виде, в каком заставал, приезжая. Если бы Александра знала, что отца буквально через год опять переведут, да ещё и в Монголию, — ни за что не стала бы клеить обои и красить батареи. Столько свободного времени угробила! Мама, как всегда, нашла положительный момент и в этом:

— Представляешь, как обрадуются те, кто после нас сюда въедет? Такая красота, такая чистота, не квартира, а конфетка.

Но это мама говорила уже потом, когда стало известно, что им с отцом придётся ехать в Монголию.

А тогда Александра думала, что, может быть, хоть здесь родители останутся дольше, чем везде. Сколько можно мотаться по белу свету, пора бы уже пожить в покое и уюте, всё-таки не молодые уже. Вот она и посвятила тот бесполезный семинар созданию уюта в квартире родителей. Хотя нет, от того семинара ещё одна польза всё-таки получилась, потому что именно с него начались публикации во всех возможных и даже невозможных изданиях. Однажды даже что-то в «Настольном молодёжном календаре» прошло. Раньше она о таком календаре никогда не слышала. И деньги заметные стали приходить, о деньгах этот романтический концептуалист правильно догадался. Особенно хорошо платили издательства, два-три рассказика в сборнике — и её полугодовая зарплата. Сборники выходили один за другим, в нескольких издательствах, у неё подоходный налог был больше, чем у многих других — зарплата. Через четыре месяца они смогли поменять комнату в коммуналке на отдельную двухкомнатную квартиру. Не очень большую, не очень новую, но в кирпичном доме и в хорошем районе. Валера сначала не хотел менять свою убогую берлогу в коммуналке на нормальное жильё — без объяснения причин. Причины она узнала потом: Валера надеялся, что отец Александры сделает родной дочери квартиру и бесплатно, и без очереди. А родному зятю сделает карьеру. А родители Александры уехали, даже не оставив свою квартиру дочери и зятю. Сделать это было невозможно, квартира была служебной, но для Валеры это не было уважительной причиной. Родители Александры не оправдали его надежд. Стало быть, и Александра не оправдала. В очередной раз перечисляя все свои претензии и к Александре, и к её родителям, он подытожил список совершенной формулировкой: «За что женились?!» Зато Валера точно знал, за что он будет разводиться: за отдельную двухкомнатную квартиру и за хорошую сумму на его сберкнижке — все гонорары Александры он складывал себе на книжку, на машину копил. Не хватало совсем чуть-чуть, наверное, поэтому он не соглашался на развод ещё некоторое время. Но тут у Людмилы возникли финансовые проблемы, и очередной гонорар Александра отдала ей. Валера тут же согласился на развод. Теоретически. А практически — два раза не являлся в суд, а третий раз слёзно умолял судью дать время на примирение. Александра переехала к Людке, без конца моталась по командировкам, на работе сидела в чужом отделе, а Валера всё время искал её, выслеживал, чтобы «поговорить». Разговоры у него были всегда одни и те же: она не оправдала его ожиданий. То есть её родители не оправдали, но это одно и то же, яблочко от яблоньки… В то время она его просто ненавидела. И судью, эту равнодушную тётку с её придурковатым «сроком для примирения», тоже возненавидела. Как можно примириться с формулировкой «За что женились?!»