Последний дар любви

Он молчал, глядя в сторону со страдальческим выражением. Екатерина вздрогнула от сознании своей власти – ведь Александр Николаевич ни словом не возразил ее желанию. Тут до нее дошло, что она больше его не увидит, и захотелось вернуть его, взять назад свои слова…

Но Екатерина не успела и слова молвить – император уже скрылся за оградой, а потом вдруг раздался выстрел.

Глава 6

Предсказание начинает сбываться

Александр Николаевич покинул Летний сад удрученным. Его редко посещали мысли о том, что жизнь не стоит тех трудов, которые мы на нее тратим… Но сейчас настал именно такой миг, когда человек, пусть ненадолго, начинает мечтать о смерти.

Александр Николаевич прошел к своей коляске и только собрался сесть, как вдруг рядом появился какой-то мужчина. В его руке был револьвер. Человек целился в Александра Николаевича, и тот вдруг решил, что судьба отозвалась на его мольбу и решила избавить от страданий. Ну что ж, пусть так…

Он стоял неподвижно, даже не пытаясь загородиться, броситься в сторону. Мелькнуло какое-то воспоминание… привиделась почему-то Вена, бальный зал, тоненькая грустная девушка… кажется, ее звали Гизелла.

Из толпы рванулся человек в морской форме, но не успел. Раздался выстрел. Но за миг до этого кто-то из зевак, собравшихся посмотреть на императора, рванулся вперед и ударил стрелявшего по руке.

Жандармы и прочие очнулись, бросились на стрелявшего и повалили его.

– Ребята! Да я же за вас стрелял! – закричал неизвестный. – За вас страдаю!

Жандармы потащили его к экипажу. Александр Николаевич спросил:

– Ты поляк?

– Русский, – буркнул тот.

– Почему же ты стрелял в меня? – удивился император. – Русский да в русского царя…

– Ваше Величество, вы обидели крестьян! – провозгласил незнакомец напыщенно.

Александр Николаевич устало пожал плечами. Фраза прозвучала нелепо, за пять лет до этого он отменил крепостное право. Причем его не уставали за это укорять радетели за сохранение прежних богатств. Так… Теперь и народникам реформа не по нраву!

– Отвезите его в Третье отделение, – махнул рукой Александр, и стрелявшего вместе с тем, кто ударил его по руке, увезли.

Человек в морской форме подошел к Александру Николаевичу и отдал ему честь. И тот узнал старого генерала Тотлебена, героя севастопольских сражений.

– Ваше Величество, этот человек, которого увезли вместе со стрелявшим, спас вам жизнь, – заявил генерал. – Я рванулся, да не успел, он оказался проворнее.

Император обнял генерала и сел в коляску.

На допросе стрелявший назвался крестьянином Алексеем Петровым, а другой задержанный – Осипом Комиссаровым, петербургским картузником, родом из Костромской губернии.

Екатерина выскочила из сада вовремя. Увидела – Александр Николаевич невредим. От облегчения она ослабела и была почти в обмороке. Вава Шебеко с трудом довела ее до ближайшей скамьи, а когда Екатерина очнулась, император уже уехал.

По пути он сообразил, почему вспомнил Вену и Гизеллу. Именно Гизелла в Вене направила его к гадалке, фрау Михмайер, которая предсказала ему пережить шесть покушений.

Ну, вот и началось…

Александр Николаевич отправился в Казанский собор, где благодарил Бога за свое чудесное спасение. Тем временем слух о несостоявшемся покушении прокатился по столице, и вокруг Зимнего дворца собралась толпа, встретившая императора криками «ура». Народ не расходился чуть не до утра. Вечером во всех церквах отслужили благодарственные молебны, а во дворце собрались члены Государственного совета, сенаторы, министры и генералы. Они наперебой поздравляли Александра с чудесным избавлением от смерти.

Город ликовал. Подобной преданности со стороны своего народа Александру Николаевичу еще не приходилось видеть. Он привык, что не встречает ни в ком той почтительности, на которую вправе рассчитывать человек, даровавший свободу народу. Теперь же убедился, что любим своими подданными. Это было бальзамом на его сердечные раны. Искренне тронула радость семьи. И лишь жена была словно заморожена. А все слова радости, срывавшиеся с ее губ, звучали фальшиво.

Что ж, он не ошибался. Мария Александровна не желала ему смерти, но точно знала, что, если бы муж погиб, она избавилась бы от изнуряющей ревности, обиды и боли, которые причиняли ей и непрекращающиеся измены государя, и собственное нездоровье, и смерть старшего сына. В этом она винила и Александра Николаевича. Ей казалось, будто он исцелился и утешился слишком быстро.