Рецепт Екатерины Медичи

Бальдр окидывает взглядом набережную. Марика тоже начинает озираться. Интересно, как Торнберг намерен заставить их спуститься к Сене? Набережная практически пуста, военных вообще не видно, не считая тех двух, уже довольно далеко ушедших патрульных, которые недавно пытались проверить у нее документы. Кругом лишь случайные прохожие. Хотя кто знает, может быть, они — переодетые гестаповцы, которые по первому слову Торнберга схватят их и начнут сталкивать вниз, к воде? Зачем?! Неужели чтобы просто поговорить , как предлагает Торнберг?

— Ну что ж, идемте, — пожимает плечами Бальдр. — Только имейте в виду, профессор, у вас мало времени. Мы спешим в ресторан. Пора пообедать.

— Уверяю вас, — усмехается профессор, — после того, как вы выслушаете меня, вы будете спешить еще сильнее, господин фон Сакс. Правда, не уверен, что в том направлении, в котором спешите сейчас. Но это уже детали. Итак, следуйте за мной…

Он быстро сходит по пологому, замощенному склону вниз, к зеленой воде, и, небрежно бросив на каменные ступени свое светлое пальто, садится на него как раз посередине, оставив с обеих сторон по свободному месту. Хлопает ладонями по пальто:

— Прошу, господа. Садитесь. Здесь очень удобно, поверьте.

Бальдр помогает Марике опуститься на пальто, а сам устраивается с другой стороны. Конечно, она предпочла бы, чтобы Бальдр сидел рядом, но… Теперь, думает Марика, они похожи на заговорщиков, которые собрались тайно обсудить какую-нибудь диверсию. Будем надеяться, их не арестуют за подозрительный вид!

— Ну что ж, господа… — начинает между тем Торнберг. — Вы, очевидно, уже поняли из названия службы, к которой я принадлежу, что речь непременно пойдет о какой-нибудь чертовщине, то есть о чем-то тайном, непонятном, противоестественном. Так вот в качестве преамбулы: попытайтесь априори, заранее, не требуя доказательств, принимать на веру все, что я буду говорить. Конечно, если вы все же попросите подтверждений, я их приведу, однако это невероятно затянет наш разговор. Поэтому в ваших же интересах отбросить скептицизм и слепо верить каждому моему слову.

Профессор замолкает на минутку — только чтобы бросить взгляд на своих собеседников. Те не откликаются на звуки, и Торнберг продолжает:

— Ну, будем считать, что мы договорились? Тогда начнем.

Еще одна короткая пауза. Профессор поворачивает голову к Марике.

— Вы, моя милая Марика… Позвольте называть вас запросто, ведь я старинный друг вашего дядюшки, о чем, возможно, вы уже осведомлены, а если нет, то я вас осведомляю сейчас. Так вот, вы, милая Марика, немало усложнили мне жизнь своим проказливым любопытством. Я даже не подозревал, что до такой степени раздразнил вас разговором в метро, тем паче что все мои сети расставлялись для совершенно другого человека, шифровка была написана не для вас, а для него. Вы понимаете, что я имею в виду Хорстера?

При звуке этого имени Марика невольно вздрагивает, и профессор кладет свою руку на ее похолодевшие пальцы. У него, впрочем, рука тоже прохладная, так что озноб Марики не проходит.

— Признаться, ваше совместное с ним появление в метро меня озадачило. Потом я убедился, что вы оказались в его компании случайно. Душевно рад, что это так. Хорстер очень… опасный человек. Бог с ними, с его жизненными установками, моральными принципами и всем прочим, не мне его судить, однако вдобавок ко всему он обладает ледяным умом и полным отсутствием воображения. С одной стороны, это хорошо, потому что он абсолютно бесстрашен, настоящий берсеркер, его ничто не может остановить на пути к цели: ведь человек боится не реальности, а своих представлений о ней! С другой стороны… С другой стороны, именно ортодоксальность и сухость разума Хорстера станут причиной его неудач. Как говорят мудрецы, никакой ум не достигнет таких глубин, как воображение, ибо оно поистине великий ныряльщик! И вот этого свойства Хорстер начисто лишен. И все же я рассчитывал на его помощь. Он должен был кое-что сделать для меня — сам того не подозревая. Я как раз думал над тем, как подыскать к нему подходы, как использовать его, — и вдруг он сам явился передо мной, как чертик из табакерки. Я мигом смоделировал ситуацию, которая смогла бы его зацепить. Написал свою записку, дал ему возможность ее получить, причем положил ее в такой почтовый ящик, откуда Хорстер ее непременно достал бы…

— Вернер?! — сдавленно вскрикивает Марика. — Вы Вернера называете почтовым ящиком ? Да ведь вы убили его именно за то, что он вытащил записку из вашего кармана!