Последняя женская глупость

Они метались по этому бутафорскому ложу придуманной, небывалой, смертельной любви, и с каждым мгновением в их движениях оставалось все меньше осторожности, недоверия, опаски: они уже не трогали, не ласкали, не гладили, а хватали друг друга, терлись телами, оплетали руками и ногами – до боли, до ломоты, не целовали, а терзали друг друга губами до стонов, заглушаемых в глубине неразделимо слившихся ртов, и все время, каждое мгновение Римма ощущала растущую жадность сгустка плоти, притиснутого к ее бедрам. Да и весь он был сейчас – как напряженный сгусток желания. Плечи его были каменно-напряженными, сжимавшие ее руки – упруго-стальными, губы сделались беспощадны, но что-то еще сдерживало его, и чудилось, бесконечно много времени минуло до того мгновения, когда он наконец нашарил застежку ее джинсов.

Они были не на «молнии»: дерг! – и готово, – нет, джинсы были модные, с пуговицами, и его пальцы путались в этих пуговицах, доводя Римму до экстатического напряжения. Казалось, она вот-вот кончит от беспорядочного движения этих пальцев, которые как бы небрежно касались ее тела, а на самом деле подвергали его изощренной пытке.

Вдруг он разочарованно охнул. «Колготки, – вспомнила Римма, – на мне же еще колготки!»

И их еще надо снять. И трусики. Сколь многое их еще разделяет!

Его пальцы впились в ее тело.

– Я больше не могу, – выдохнул он, утыкаясь ей в плечо. – Я не могу, я больше…

Он задохнулся, схватил ее руку, прижал к своим нетерпеливо напрягшимся бедрам.

– Сейчас, – шепнула Римма. – Сейчас. Подожди меня!

К счастью, его-то джинсы были на «молнии». Рванула застежку, скользнула к стиснутым коленям, развела их. Дыхание захватило от запаха его тела – жаркого, пряного, дурманного. Незнакомого и чужого. Любимого до того, что сердце останавливалось.

Нашарила его плоть своим влажным, нетерпеливым ртом.

Сдавленный стон, другой… дрожь, судороги…

Счастье, словно медленная смерть.

Марк Лакшин

28 ноября 2001 года. Нижний Новгород

Стряхивая с волос снежинки, Марк осторожно приотворил тяжелую металлическую дверь – и по лицу сразу хлестнул ветер истерики.

– Как это вы не можете? В рекламе написано: заговариваете от алкоголизма, лечите запойных пьяниц! А говорите – не можете! Зачем тогда голову морочить?

Немолодая, очень худая женщина с изможденным лицом в отчаянии стучала сухоньким кулачком по столу администратора.

– Что вы тут расстучались! – Катя выхватила из-под кулачка последний номер «Астрологического вестника», от которого вот-вот клочки полетели бы. – Никто никому голову не морочит, просто у каждого мага своя специализация, понятно? Кто-то любовью занимается, кто-то алкоголиками, кто-то делает астропрогнозы.

Марк чуть не подавился усмешкой. «Любовью занимается!» Умеет Катерина сказануть, что да, то да. О чем могут клиенты подумать? Уж не о том, конечно, что некий мастер занимается приворотами и отворотами, установлением мира в семье, отводит чары соперниц и все такое.

Вообще эта телка глупа безмерно, не такой администратор был бы нужен в «Надежде», нет, не такой! Однако найди другую, чтоб и умная, и тонкая, и сообразительная, и умела уговорить клиента, раздраженного долгим ожиданием мастера, занятого с другим посетителем, не дергаться, подождать, не бежать очертя голову через дорогу к частной гадалке, и чтоб при этом согласилась сидеть в тесном, душном подвальчике, целый день без глотка свежего воздуха, за никакую плату было нереально! И еще отбрехиваться от приставаний некоторых магов, у которых к концу дня накапливается астрально-сексуальная потребность такой силы, что, если не снять ее мгновенно, причем не магическим, а простым дедовским способом, можно натурально свихнуться. А вот Катя никогда не возражала против такого окончания своего трудового дня. Правда, ревновала иногда к клиенткам, про которых достоверно знала, что с ними тот или иной маг «уходит в астрал». Марк сам недавно испытал на себе приступ жуткой Катиной ревности и потом долго не мог снова снискать расположения этой мягкой, как перина, безыскусной и простодушной ляльки.

Все-таки простодушие было основным Катиным достоинством. Женщина должна быть глупа, Марк в этом не сомневался. С умными трудно. Впрочем, есть одна сфера, в которой глупеет всякая, даже самая умная женщина. Это сфера интимных чувств. Любовь называется. С влюбленной, причем безнадежно влюбленной женщиной умелый маг может делать все, что в голову взбредет. Из нее можно выкачать какие угодно деньги, надо только сеансы вести по-умному. Главное, динамить клиентку, никогда не ляпать сразу, что ваше дело безнадежно, предмет вашей страсти к вам совершенно равнодушен, муж уйдет к другой, жених сбежит со свадьбы, а любовник бросит, подарив на память о себе не колечко с бриллиантом, а неприличную болезнь, – и вообще, оставь надежду, всяк сюда входящий. Наоборот! Центр астрологии, магии и гадания «Надежда» назывался так отнюдь не в честь Надежды Константиновны Крупской или еще какой-нибудь женщины с таким же именем. Он назывался так именно потому, что давал людям надежду на лучшее!