Главный приз

— Мне еще с Антониной Ивановной надо поговорить, она просила зайти. Виктор, ты пока погуляй где-нибудь, или в дом, что ли, иди. В общем, мне одной к Антонине Ивановне надо.

— Я здесь побуду, если доктор Олег не против, — отозвался тот, не вставая и не оборачиваясь. — У меня вопросы накопились.

— Я не против, — с готовностью повернулся к нему доктор Олег. — Я даже за. Мне всегда интересно с коллегой побеседовать.

— Ну и хорошо. Ну и беседуйте, коллеги. — Юлия выскочила за порог, в последний момент придержав дверь, чтобы не хлопнула.

Ну вот что она сейчас-то злится? Оставил он ее наконец одну, разве она не этого хотела? Вот и успокойся.

Вот Юлия и пыталась успокоиться, воткнувшись в обычные интернатские заботы, разговаривая с Антониной Ивановной о том, как та поссорилась с Надеждой Васильевной, снимая мерки с Сережи Палехина, — ужасно он за лето вырос, придется срочно новые штаны шить… И совсем было успокоилась, но тут из окна дежурки увидела, как доктор Олег и Виктор выходят из мастерской, о чем-то оживленно беседуя. Постояли, поговорили — и пошли в сад. Они о ней и думать забыли. Оба.

Юлия свернула все свои неотложные дела и пошла домой. Ничего, без нее тут прекрасно обходятся. Олег вполне успешно выступает в роли экскурсовода. А у нее дома масса дел, которые она на полпути бросила. Ладно, гости гостями, а хозяйство хозяйством.

Явившись домой одна, Юлия сухо объяснила маме Нине, что Виктор беседует с доктором Олегом, поэтому в том, чтобы его развлекали, не нуждается, а ей некогда глупостями заниматься… И тут же влезла в свои обтрепанные шорты из линялых джинсов, старую майку и пошла достирывать то, что утром не успела. Достирала и отправилась в огород — моркови надрать. Надрала моркови, намыла, натерла целую миску и решила с папой пообщаться, пока он дверь сарая чинит. Пообщалась и стала Машку одевать, потому что Машка и дома днем не очень-то спала.

А потом с Машкой на руках вышла в сад, села на лавочку и стала ждать…

Виктор не появлялся.

Через какое-то время мама Нина покричала издалека, что пора бы и поужинать, наконец, и Юлия, не выпуская Машку из рук, двинулась к дому, поглядывая в сторону интерната.

Виктор не появлялся.

Юлия покормила Машку, а мама Нина и папа заявили, что подождут Виктора, не такие уж они и голодные, чтобы не подождать, да и веселее за столом всей толпой…

Виктор не появлялся.

Потом Юлия задремала в кресле рядом с кроваткой уснувшей Машки и проснулась от оживленных голосов за окном. В саду за вкопанным в землю столом собралась вся толпа — и доктор Олег тоже пришел, — и всем им было весело. Ну и пусть. Ей все равно. Она устала и хочет спать.

Юлия, кряхтя и зевая, выбралась из кресла, доковыляла до своей постели, не открывая глаз, сдернула покрывало, разделась, кулем свалилась на прохладные душистые простыни и подушки. У нее были две подушки — приданое к свадьбе. Зачем ей две подушки?..

Утром, как всегда, Юлия проснулась около пяти, минутку повалялась, слушая уютное сопение Машки, затем встала, влезла во вчерашние драные шорты и линялую майку и отправилась заниматься своими обычными делами. У нее всегда прямо с утра пораньше масса дел. Вчера так и не успела постирать все, что собиралась, значит, надо воды побольше нагреть, пока все спят и никто на кухне под ногами не путается. И завтрак пора готовить, что-нибудь посолиднее, папа по утрам ест много и обязательно что-нибудь мясное. Да и Виктор не на диете, насколько она успела заметить во время круиза. Так что поставим-ка мы в духовку картошечку с мясом, пусть тушится, пока мужики спят, а для мамы Нины и Машки сварим овсянки… Опять обе скандалить будут. Ничего, зато это очень полезно. И вода уже согрелась, пора стирать.

Юлия по привычке быстро и бесшумно делала все сразу, и все успела, и уже развешивала Машкины одежки на веревке во дворе, когда в доме одновременно заговорил папа, засмеялся Виктор, Машка с восторгом заорала: «А-а-ах!» — и мама Нина запела: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля». Хорошо. Значит, мама Нина сегодня здоровенькая. Стало быть, можно со спокойной душой идти в интернат. Минутку Юлия посидела за столом со всеми вместе, глотнула чайку, куснула яблоко, поцеловала Цыпленка в курносый клюв и со спокойной душой побежала в интернат, не обращая внимания на громкое возмущение мамы Нины, поднятые к небу глаза отца и растерянный вид Виктора.

На полдороге свернула, чтобы посидеть на старом бревне, подумать в покое и одиночестве. Почему-то ни о чем не думалось.