Страшная сказка

Сначала «свои» менты тайком приносят в камеру гитарную струну. Ее очень долго затачивают на кусочке стекла (сутки, а то и больше), потом доводят на терке от коробка спичек до острия иглы. Затем берется говнодав (пардон, имеется в виду башмак, элементарный башмак, в каких ходят на зоне), от каблука отрезается небольшой кусок резины. Ее поджигают и коптят какую-нибудь гладкую металлическую поверхность, ну, ложку, к примеру. Получается, стало быть, копоть. Затем надо нагреть немного воды… Это, между прочим, только сказать просто: «Воды нагреть». А где ты ее возьмешь, если воду дают только утром на 30 минут? Но всякий уважающий себя зэк воды добудет. Заткнет чем-нибудь раковину и запасется. А потом костерок разведет на бумажных катышках (хорошо горят страницы из Библии, а Библию сейчас в каждой камере имеют, и не одну), согреет воды в кружечке, там разведет копоть – готова жженка. Это, конечно, вам не красочка «Tatto Costum Supples» или «MB Cosmetiks», но держится гораздо лучше, чем спиртовая тушь.

Чтобы игла держала краску, на нее наматывают коконом тоненькую ниточку из распущенных капроновых носков. Кстати сказать, тюремные мастаки делают из таких разноцветных ниточек великолепные оплетки на рукояти ножичков, к примеру, на карандаши, на ручки. Там такие сюжеты! И море с парусником, и кладбище с крестами и плакучими березками, и любовные истории, и лютики-цветочки, конечно. Был у Гоши такой приятель – Ваня Рула, ну, великий художник по этому делу, по оплетке! Пальчики у него были огромадные, толстенные, однако весьма проворные. С другой стороны, когда от хронического безбабья по нескольку раз в день душишь гуся за шейку – небось обретут пальчики ловкость…

О чем это мы? Ах да, – держалка для краски из ниточек. А еще этот кокон является ступором, чтобы игла глубоко в кожу не вонзалась. И вот теперь, когда все готово, рисуется на теле ручкой или химическим карандашом будущий сюжет и начинается рок-н-ролл – сам процесс татуировки. Идет настолько сплошной поток народу, что не успеваешь отличать кидалу от медвежатника, блатного от шерстяного, щипача от убийцы… И у каждой масти были свои татуировки. По их обилию и качеству определялся в тюремном мире человек. Парусник – символ пиратства, то есть перед тобой грабитель. Орел с ягненком в когтях – душу он держит, то есть убийца перед тобой. Буквы писали – например, ЗЛО, и это расшифровывалось следующим образом: «отец любимый Завещал Легавым Отомстить». Или ТУЗ – «Тюрьма Уже Знакома». Многие по глупости долбились чем попало: кресты на них, фигуры скелета – смерти, монастыри чуть ли не с пятнадцатью куполами, что означает пятнадцать ходок, а сам – салажонок! Сразу видно – загнул по незнанию. И все равно – татуировка там была своеобразной визитной карточкой. Поглядишь – и сразу понимаешь, с кем имеешь дело. В этом смысле там жить проще.

Егор частенько жалел потом, что на воле люди не понимают великого значения татуировки как опознавательного знака. Поглядишь – и сразу видишь, кто перед тобой. И не надо ломать голову, пытаясь понять, что за тип этот Родион. Что именно он замыслил – он и его ясноглазая подружка, как две капли воды похожая на Надюшку Гуляеву…

Василий Крутиков

Апрель 2001 года, Нижний Новгород

Вообще, время встречи, назначенное Русланом, показалось Ваське самым дурацким: в девять уже довольно темно, что там можно осмотреть в такую пору? Можно было бы повидаться прямо сейчас, днем, ну а время, оставшееся до вечера, провести, к примеру, «У Ганса» – в новой и довольно дорогой пивнушке в хорошем немецком стиле – до того хорошем, что там официантки все, как одна, были сущие Гретхен, а музыка играла «Хорста Весселя» и «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес». С другой стороны, что там особенно осматривать? Скандальный клуб арендовал бывшую студенческую столовку, пристроенную к общежитию Строительной академии (в Нижнем Новгороде, куда ни плюнь, непременно в академию попадешь!). Кругом однообразные высотки да асфальтированные дворы. Никакого пейзажа, место довольно унылое. И не очень надежное – в том смысле, что рано или поздно народный нравственный потенциал проснется, исполненный сил, и с шумом, треском и криками: «Гей, славяне!» попрет вышеназванных геев подальше от невинных студентиков. Васька на миг приуныл, потому что будущее место его работы грозило накрыться большим медным тазом, однако тотчас рассудил, что Надежда, понятно, не здание хочет купить, а само дело. Впрочем, что на пальцах гадать? Вечером все прояснится.