Париж.ru

– Погодите! – воскликнула Фрида, которая сидела все это время неподвижно, словно какая-нибудь каменная баба в степи. Если они, конечно, сидят, а не стоят, эти самые бабы. – Какая Лариса? Какой Вятский?! Какая месть? Сорогин, что, переспал с этой девкой, и разгневанный папаша его... – Она сделала жест, напоминающий удар ножом. – Ни за что не поверю! Это полная чушь! Творчество поглощало всего Сорогина целиком, без остатка, налицо была полная и классическая картина абстинентного синдрома. По сути дела, он являлся почти импотентом, я же помню, сколько сил мне приходилось потратить, чтобы заставить его... – Она на миг осеклась, поняв, что выдала то, что, быть может, хотела сохранить в тайне, но в следующую минуту вызывающе вздернула голову.

– Нет, речь идет не об изнасиловании, – неприязненно сказал Капитонов. – Кстати, как я понял, вы имеете прямое и непосредственное отношение к э-э... творчеству Сорогина? Тогда вам будет любопытно прочесть вот это. Информация о прямом и непосредственном результате ваших совместных с Сорогиным усилий.

Он достал из папки отснятый на ксероксе большой лист, свернутый вчетверо. Даже не глядя, Веня заранее знал, что это такое. Но все-таки бросил косой взгляд. И сразу заметил крупный заголовок:

«ЛЮДОЕДКА ЭЛЛОЧКА ЖИВЕТ В НИЖНЕМ?»

Правильно, он так и предполагал.

Фрида, высоко, в точности как Капитонов, вскинув брови, взяла листок, причем лицо ее приобрело отчетливо брезгливое выражение.

«Погодите, госпожа Голдфингер! – с угрюмым злорадством подумал Веня. – То ли еще будет, когда прочтете!»

И он не ошибся. Гримаса отвращения и недоверия исказила тяжелое лицо Фриды.

«Может, теперь она задумается? Может, наконец теперь поймет, что нельзя безнаказанно плодить монстров?!»

Фрида раздраженно отшвырнула листок и выдохнула:

– Это... ужасно! Это отвратительно! Это такая профанация!

– Что? – разом переспросили Капитонов и Белинский, не поверив собственным ушам.

– Профанация, – тяжело дыша, пояснила Фрида. – Дилетанты несчастные! Вот я понимаю, во Львове существует клуб поклонников Сорогина, так они там стараются ни на йоту не отступать от смысла и духа рассказов, воспринимают их как инструкцию, как руководство к действию. Конечно, там все это имеет ярко выраженную националистическую окраску, но педантичность в следовании мельчайшим деталям просто поражает. А это... Бомжиха, главное! Ужас! – Она брезгливо передернулась. – Вся суть рассказа в том, что на шее Ады была цепочка, которую ей подарили ее друзья, собрав деньги: очень дорогая цепочка! И тот, кому досталась потом шея с этой цепочкой...

Капитонов поднес руку ко рту и сделал нервное глотательное движение. Лицо его вдруг позеленело и покрылось испариной.

– А что, – тихо поинтересовался Белинский, – во Львове на примере этого рассказа учатся расправляться с врагами вильной Украины? Или как?

Фрида, видимо, сообразила, что сболтнула лишнее. Неприступно сдвинула брови, вскинула голову и замерла неподвижно. В этом положении было видно, что на затылке у нее две жирные складки. Украшенные выбритыми дорожками.

Веня отвернулся, с трудом подавляя судорогу брезгливости, исказившую рот. Капитонов все еще выглядел позеленевшим.

– Значит, Вятский умер... – пробормотал Вениамин задумчиво. – Царство небесное. Тут ничего другого не скажешь. Теперь вы знаете, кто убил Сорогина, но от правосудия преступник ускользнул. Я думаю, его бог простил, потому и прибрал. А может, он как раз и был орудием божьего промысла.

– Вы что, до такой степени верите в бога? – с трудом выговорил Капитонов.

– Нет, – медленно качнул головой Веня. – Я верю в справедливость. А вы разве нет?

– Я верю в закон, – ворчливо ответил Капитонов, постепенно приходя в себя.

– Но мы оба знаем, что закон – не всегда символ справедливости, – тихо проговорил Веня.

– Ну, это софистика! – изрек Капитонов.

– Ничего себе – софистика! – всплеснул руками Веня. – Да ведь благодаря тому, что покойный Олег Евгеньевич написал свое признание, вы можете перестать разыскивать Холмского!

– А, так вы и про Холмского наслышаны, – кивнул Капитонов. – Наш пострел везде поспел, да? И откуда такая информированность на сей раз?

– Секундочку! – вскинул палец Веня. – Я же слышал ваши разговоры с товарищем Малышевым в тот вечер в квартире Сорогина.

– Вообще-то эти разговоры были служебными, не предназначенными для посторонних, – начал было сердито Капитонов, но Веня безапелляционно перебил: