Париж.ru

«Долгонько же они сдерживали свое беспокойство! – изумился Вениамин. – Бабуля умерла не меньше чем месяца два назад!»

Сухая жара, царившая весь июнь и июль, сделала свое дело: старушка, бывшая небось и при жизни маленькой и худенькой, теперь вовсе иссохла и превратилась в некое подобие мумии. Это была очень аккуратная, аскетическая, можно сказать, картина смерти, и даже запах тления не осквернял ее.

– Святые мощи, – пробормотала стоявшая рядом Валентина и перекрестилась.

Вениамин невольно сделал то же самое и осмотрел труп, почти не сомневаясь, что смерть Анны Ивановны наступила от естественных причин: проще говоря, от старости. Да, похоже было, что сын не приложил руку к смерти матери, а возможно, даже и не заметил, как это произошло: во всяком случае, когда Вениамин попросил его зайти в эту комнату и удостоверить личность умершей, он натурально вытаращил глаза и вопросил:

– Мама, ты что здесь делаешь?!

И тут же отвернулся, ушел, сел к мольберту, мгновенно утратив всякий интерес к матери, а может быть, и вовсе позабыв о ней на очередные два месяца.

– Да, тяжкий случай, – пробормотал Вениамин и, поискав телефон в комнатах (такового не нашлось), достал из кармана свой сотовый и вызвал милицию, а также машину из морга. Звонок в «психушку» он решил отложить до приезда милиции. Наверное, им надо будет снять какой-то допрос с «художника», хотя вряд ли от этого будет толк.

– Жуть какая! – пробормотала Валентина, передернув налитыми плечами, и второй эмчээсник, высоченный, очень худой парень, с явным удовольствием засмотрелся на легкую рябь, пробежавшую по ее телу. Поскольку палец этого молодого человека не был обременен ювелирным изделием, Валентина отнеслась к его взору благосклонно. – Они ведь в одной квартире сколько времени провели, неужели этот тип ничего не чувствовал, никакого запаха? Неужели ему страшно не было?

– Э, сейчас народ пошел – его так просто не прошибешь! Просто-таки персонаж Сорогина! – солидно кивнул эмчээсник и блеснул глазом на Валентину, как бы ища одобрения. Валентина, впрочем, никак не среагировала на эти слова, продолжая демонстративно передергиваться, – однако Вениамин насторожился:

– Сорогин? А кто это?

– Писатель, – сделав ударение на «е», ответил парень, и Веня поразился выражению брезгливости, исказившей его черты. – Не читали? Ну что вы, это же сейчас пакость номер один в мире. Ужасную шумиху вокруг него подняли буквально на днях, какая-то организация выступила против его книг, издательство возмутилось... Я только один рассказ прочитал, и то не до конца – просто сил не хватило, но то, что мы видим здесь, – он кивком указал на дверь в соседнюю комнату, – это просто розовый сад по сравнению с его рассказами! Честное слово!

– Это не он про людоедов пишет? – спросил Веня. – Про Васю и Костю?

– Во-во, – с отвращением кивнул его собеседник. – А также про Петю и всех прочих. Специфика у него такая. Вообще ужас, ужас!

В эту минуту появилась милиция, и разговор пришлось прервать.

Лицо вошедшего оперативника показалось Вениамину знакомым, а в следующую минуту он узнал его: это был тот самый Капитонов, который не далее как позапрошлой ночью встретился с Веней на улице Минина, в квартире убитого незнакомца. У того незнакомца было несколько пачек сочинений Владимира Сорогина, «пакости номер один в мире»...

Что характерно, Капитонов тоже мгновенно узнал Белинского и нахмурился:

– Опять вы, господин доктор? Опять нам работку задаете? И что это все к мертвым да к мертвым вызываете?

– С живыми мы и сами управимся, – усмехнулся Белинский. – А вы, наверное, вроде меня – горите на работе? Небось тоже отпускников заменяете?

– Их, чертей! – устало отмахнулся Капитонов. – Сегодня что-то день безумный, вызов на вызове, даже некогда следственно-разыскные мероприятия проводить. Что тут у вас? – Он сделал попытку пройти в комнату, но Белинский вскинул руку, как школьник на уроке:

– Одну минуточку! Узнали фамилию того убитого? Ну, которого ударили ножом?

Лицо Капитонова мгновенно приобрело то неприязненно-замкнутое выражение, которое бывает у служителей закона, подозревающих, что кто-то намерен выведать их профессиональные тайны:

– А вы почему интересуетесь?

– Как почему? Я же вас вызвал на место преступления! – обиженно напомнил Белинский. – Теперь как бы свою ответственность чувствую. Интересно, как там и что?